Загадки пустыни Гоби
Шрифт:
Во время поисков остатков динозавров в центральном бедленде Алтан-Улы А. К. Рождественский и В. И. Пронин разошлись по глубоким каньонам. Пронин попал в такой лабиринт ущелий, что потерял ориентировку и присел отдохнуть, думая уже не о костях, а о том, как выбраться оттуда. Именно в этот момент его взгляд упал на песчаную плиту, из которой торчал скелет огромного ящера, а неподалеку из осыпи выступали кости по крайней мере еще трех экземпляров. Из этого кладбища динозавров, впоследствии названного «могилой дракона», в течение двух лет интенсивной работы были выкопаны скелеты, принадлежавшие гигантским травоядным зауролофам, одни задние ноги которых достигали в высоту более трех метров.
Такие шоферы, как В. И. Пронин, И. И. Лихачев и другие, помимо своих прямых обязанностей, приносили большую пользу в разведочных и раскопочных работах. После поездки по Монголии они в 1959 г. участвовали в Советско-Китайской палеонтологической экспедиции, а в 1974 г. И. И. Лихачев и М. М. Брагин монтировали скелеты динозавров на выставке в Японии. В настоящее время вся эта отважная тройка «ветеранов пустынных горизонтов» продолжает работать в Советско-Монгольской палеонтологической экспедиции. Правда, в последнее время В. И. Пронин и И. И. Лихачев занимаются в Наран-Булаке хозяйственной деятельностью, а за М.
Хочется отметить великолепную работу Николая Григорьевича Радкевича и Виктора Михайловича Радвогина. Первый водил огромный трайлер, на котором был вывезен из Гоби в Улан-Батор не один крупногабаритный монолит с динозаврами; второй управлял многотонной машиной ЗИЛ-131, также перевозившей тяжелые ящики с образцами и монолитами. Все они прекрасно ориентировались на местности и добросовестно относились к своему нелегкому труду. По характеру весьма различные, были прекрасными товарищами, интересными собеседниками, любили природу, экспедиционную жизнь. От них мы узнавали множество занимательных историй из их многолетней жизненной практики. Чего только они не повидали на своем веку! Большинство из них участвовало в Великой Отечественной войне. Под напускной грубоватостью, они скрывали доброе сердце и чуткую душу. В. И. Пронин и И. И. Лихачев, как уже было отмечено, последние годы попеременно исполняли обязанности «коменданта» лагеря в Наран-Булаке. В их ведении находился склад полевого имущества, продуктов; они отвечали и за порядок в лагере и проявили себя как «новаторы» — завели небольшой огород на склоне горы, у ключа, где успешно выращивали редис, лук и даже картофель; последний, правда, обычно не вызревал. Добровольно они взяли на себя обязанность промывать осадочную породу под струей из шланга и отбирать зубы, челюсти и конечности мелких млекопитающих. В беседах они часто обращались памятью к давним временам экспедиции в Монголию под руководством Ивана Антоновича Ефремова, о котором рассказывали с любовью и уважением. За последние годы на смену ветеранам пришли новые виртуозы водительского искусства. К ним следует отнести Ивана Федоровича Нестерова и Гарика Ражденовича Аншба. Великолепные механики и безотказные работники, они осуществляли самые ответственные и тяжелые маршруты.
Наибольшие трудности выпадали на долю шоферов при погрузке и вывозе крупных монолитов. Два монолита с шестиметровым панцирным динозавром, найденным в Хэрмин-Цаве, доставили особенно много хлопот. Скелет этого динозавра был обнаружен Барсболдом Ринчином на крутом склоне северной оконечности обрывов Хэрмин-Цава. На раскопку и обработку скелета ушел почти весь полевой сезон. Скелет заключили в деревянную опалубку в виде прочного ящика, причем двухметровый хвост был отчленен и отдельно залит гипсом. Получилось два монолита: один — двухметровый, более легкий, и четырехметровый, тяжелый (около 6 т). Проблемой оказалось спустить эти монолиты с верхней препаровочной площадки к подножию склона. Для этого при-шлось использовать всю имеющуюся технику, включая несколько многотонных машин и бульдозер. Особенно виртуозно работал бульдозерист Толя Бочонков. Не менее сложой оказалась и погрузка массивных монолитов на специальный трайлер, который водил Н. Г. Радкевич. Наконец вся операция благополучно завершилась, но предстоял дальний путь, вначале до Наран-Булака, а затем и до Улан-Батора. Наиболее сложным оказался 70-километровый автопробег до Наран-Булака, так как здесь пришлось продвигаться по песчаному склону, спуститься и подняться в большой песчаный сайр. Радкевич на своем трайлере осторожно, но уверенно, преодолевал все эти препятствия, хотя трайлер скрипел и трещал вовсю. Когда трайлер, эскортируемый двумя машинами и бульдозером, благополучно прибыл в базовый лагерь Наран-Булак, раздались крики «ура» и ружейные выстрелы. Учитывая позднее осеннее время и завершение полевых работ, руководство экспедицией пришло к разумному заключению: законсервировать монолиты в Наран-Булаке до следующего года. На следующий год отремонтированный трайлер, ведомый Радкевичем, благополучно перевез этот тяжелый груз в Улан-Батор.
Огромный 6-тонный монолит с панцирным динозавром, подготовленный к погрузке на трайлер. Фото В. Ф. Шувалова.
За последние 9 лет существования Советско-Монгольской палеонтологической экспедиции (с 1969 г.) появились молодые, достаточно опытные научные руководители, успешно проводящие поисковые и раскопочные работы. С монгольской стороны вырос в крупного специалиста по динозаврам Барсболд Ринчин, который с большим энтузиазмом и знанием дела собрал великолепную коллекцию главным образом мелких хищных динозавров. Таким коллекциям могут позавидовать сейчас многие музеи мира. При раскопках большую помощь ему оказывал уже пожилой препаратор Намсрай, который успешно находил остатки динозавров и искусно препарировал их. С советской стороны хорошими организационными способностями и глубокими научными знаниями выделялся молодой научный работник Палеонтологического института Академии наук СССР Валерий Юрьевич Решетов. Все основные работы в Заалтайской Гоби проходили под его непосредственным руководством, хотя большое внимание он уделял раскопкам палеогеновых млекопитающих, специалистом но которым являлся, но успешно проводил раскопки и меловой фауны. Его работы в обнажениях Хайчин-Улы, откуда были извлечены скелеты многочисленных тапиройдов и бронтотериев, вызвали большой интерес среди палеонтологов многих стран. Помимо этих сравнительно крупных млекопитающих, там попадались костные остатки мелких древних животных. Особый интерес вызывали извлеченные из позднемеловых осадков челюсти, зубы и мелкие кости древних млекопитающих. По мнению Б. А. Трофимова, такие остатки древних млекопитающих встречаются сейчас не только в позднемеловых, но и в раннемеловых отложениях. Раскопки млекопитающих из палеогеновых толщ В. Ю. Решетов организовал очень фундаментально — с применением бульдозерной техники и отбойных молотков. В одном из объектов Хайчин-Улы неоднократно производились и взрывные работы. В результате был получен прекрасный материал по разнообразным млекопитающим, который хорошо сопоставляется с коллекциями из Казахстана, Средней Азии и Северной Америки.
По мнению многих палеонтологов, раскопочные
9
Трофимов Б. А., Решетов В. Ю. Азия как центр развития млекопитающих. — Природа, 1975, № 8.
Мы неоднократно заезжали на их раскопки и с интересом наблюдали за той ювелирной работой, которую группа Решетова проделывала при расчистке черепов и скелетов млекопитающих. Особенно эффектно выделялись в светло-серых песчаниках длинные лопатообразные выросты на черепе бронтотериев. Выросты развились на черепе за счет носовых костей и служили своеобразным приспособлением для свободного дыхания при погружении морды животного в воду, так как ноздри располагались в верхней части «лопаты». Жили бронтотерии 50–40 млн. лет тому назад. Основные остатки палеогеновых млекопитающих были найдены в Хайчин-Уле, где довольно «комфортабельно» обосновался отряд В. Ю. Решетова. В лагере были установлены две небольшие юрты и большой вагон на колесах, служивший «кают-компанией». Питьевую воду сюда привозили в железной цистерне из Наран-Булака (65 км). В конце субботнего дня лагерь на Хайчин-Уле пустел, так как все участники отряда садились на машины и выезжали в базовый лагерь в Наран-Булак, где устраивался банный день. После тяжелых раскопочных работ под жгучим гобийским солнцем так приятно было, отмыв песчаную пыль и пот, отдохнуть в палаточном городке, написать письма своим родным и обсудить полученные результаты.
Наш отряд, в свою очередь, преодолев длительные маршруты по пустынным районам, также с большим удовольствием возвращался в этот хорошо оборудованный лагерь, в котором по вечерам зажигался электрический свет и в неограниченном количестве имелась холодная ключевая вода.
Глава 5
Все дальше на восток
Наши исследования, не ограничиваясь юго-западными районами Монголии, распространялись и на Восточную Гоби. Эта часть Республики несколько отличается от ее западных территорий. Более обширная по площади, она к северу и северо-востоку приобретает, степной характер, более плотно населена, имеет ряд крупных сомонов и большой аймачный центр — Сайн-Шанд, расположенный около железнодорожной магистрали, соединяющей Улан-Батор с Пекином.
Вдоль многочисленных сайров Восточной Гоби обычно произрастают целые аллеи крупных хайлясов (гобийского вяза), значительно реже встречаются заросли саксаула, но более распространены кусты золотистой караганы и высокие травы дэрэса. Горные возвышенности, обрамляющие большие впадины, более сглажены и часто сложены вулканогенными породами. На дне многих современных впадин лежат мощные глинистые отложения, сносимые временными потоками с обрамляющих возвышенностей. Эти глинистые осадки образуют обширные такыры, которые в дождливое время размокают и становятся непроходимыми, а в засушливые периоды твердеют и превращаются в абсолютно гладкие участки, по которым можно проехать, как по асфальту. Поскольку источником питания глинистых осадков обычно являются размываемые красноцветные породы, такыры выделяются в виде красных пятен среди желтых песков и зеленых кустарников. Во время дождей они — коварные ловушки для пасущихся поблизости верблюдов, которые, используя эти временные водоемы для водопоя, иногда проваливаются в вязкую глину, откуда уже не в силах выбраться. Свидетелями такого трагического исхода мы оказались когда проезжали на машине с запада на восток из Мандах-сомона, чтобы к вечеру добраться до хребта Хара-Хутул.
Стоял тихий солнечный вечер, которому предшествовали несколько дождливых дней. До Хара-Хутула оставалось 80 км, когда наш путь преградил обширный, залитый дождевой водой такыр. Двигаться по водной поверхности было рискованно, так как машина могла увязнуть в размокшей глине, и мы решили объехать этот
Увязший в глинистой почве такыра крупный верблюд. Фото автора.
временный водоем. Пробившись через кустарники и песчаные гряды, машина благополучно выехала к востоку от такыра на дорожную колею. И тут мы заметили большого верблюда, всеми конечностями увязшего в глинистой почве на краю такыра. Остановив машину и подойдя ближе, увидели, что верблюд погрузился по самое брюхо, обессилел и уже не мог двигаться. Вооружась лопатами и шестами, стали его откапывать. Но, видимо, у верблюда отказали ноги, и помочь нам освобождать его из плена сам он уже не мог. Копать красную липкую глину было очень тяжело, а шестами поднять огромную тушу неподвижного животного мы не могли, как и не решились вытягивать его машиной при помощи троса, боясь поранить. Провозившись около двух часов, мы с горечью убедились в безуспешности наших усилий и вынуждены были оставить несчастное животное в бедственном положении. К тому же нам предстояло еще засветло добраться до намеченной цели.