Загадочная душа и сумрачный гений

Чернов Александр Борисович

Нашего же дорогого фон Гинце я оставил в Петербурге только потому, что сейчас на него направлены все бинокли и подзорные трубы представителей дипкорпуса. Как ты понимаешь, я хотел, чтобы факт моей подготовки к нашей встрече и самый момент ее, как можно дольше оставались для лишних глаз и ушей неизвестными. Как и то, о чем мы здесь рассуждаем, и о чем, возможно, договоримся. Поэтому, как видишь, и людей я с собой взял только тех, в чьем умении хранить секреты вполне уверен. А вот ты взял-таки с собой Гольмана, хотя и знаешь, что он иногда не прочь сболтнуть лишнее.

– Ники, ты возводишь напраслину на хорошего человека и отличного моряка! И ты же знаешь, что

бедняга фон Зенден умудрился слечь с инфлюэнцей в середине лета. Кого мне было еще брать в подмогу Тирпицу?

– Только что-то твой Альфред не в восторге, похоже, от такой помощи. Как ты думаешь, почему в Лондоне узнали о твоих планах насчет Циндао даже ДО того, как ты написал мне первое письмо на эту тему? Гольштейн и Бюлов отпадают, Тирпиц тем паче. Остается начальник кабинета, не так ли? Извини, возможно, я и перегибаю, только если я специально просил тебя быть аккуратным в этом моменте, значит, имел веские основания.

Во-вторых, как мне кажется, ты, таки, держишь на меня обиду за то, что я так неожиданно удалил от дел господина Витте, который уже был готов к тому, чтобы мы подписали торговый договор под диктовку твоего Бюлова, И этот вопрос нам точно лучше обговорить не на хмельную голову.

А чай. Чай от Липтона. Он был у меня в Петергофе, после того, как ты его не принял во время Кильской регаты, помнишь?

– Ники, ну перестань! Какие между нами обиды? В конце концов, тебе не кажется, что мы сегодня уже проговорили достаточно много времени о всяких серьезных вещах?
– Вильгельм страдальчески скривился чуть выпятив нижнюю губу и притворно тяжко вздыхая, - Честно, у меня уже просто голова кругом шла, до того момента, как Тирпиц с Дубасовым утащили нас всех на мостик.

Кстати, позволь пожать тебе руку. Я не ожидал, что новые корабли, столь недавно укомплектованные, смогут не только сносно держать строй, но даже и вполне бодро маневрировать. Твой Иессен - просто молодчина! Я, пожалуй, дам ему сегодня Красного Орла. Не возражаешь?

– Нет, дорогой мой брат. Не возражаю. Кстати, видишь: ты сам подметил главное - адмирал, его командиры и экипажи не покладая рук готовятся к боям, а вовсе не к имперским смотрам и визитам. Так что не обижай Бухвостова, пожалуйста, - Николай тихо рассмеялся, созерцая по выражению лица собеседника, что до Вильгельма дошло, как его только что мастерски поймали на слове, и поспешил подсластить пилюлю: - От души благодарю тебя за внимание к моим морякам, и можешь не сомневаться, твои адмиралы и офицеры будут также мною отмечены, их выучка великолепна. И, конечно, будут награждены все те, кто контролирует производство новой взрывчатки, снарядов и радиостанций для нас.

А твои офицеры, организовавшие и осуществившие перевод землечерпалки из Циндао в Порт-Артур, получат Ордена Святого Георгия или Владимира, поскольку это была практически боевая операция. В том числе, конечно, и твой агент при штабе Макарова, сразу поддержавший эту идею. Чтобы не тянуть, я передам их с твоими наблюдателями, которые будут назначены на мои эскадры.

– Ха! Вот уж мне боевая операция! Хотя, возможно, ты и прав, ведь от япошек всего можно было ожидать. Да. Ты определенно прав! А каков сюрпризец для Того вышел, загляденье! Ведь уже в октябре, когда начнутся туманы и длинные ночи, вся твоя эскадра будет способна стоять в закрытой бухте. Это Макаров здорово придумал. Молодчина! Не зря Тирпиц так хорошо о нем отзывается.

Кстати, он сразу согласился на это, как только получил шифротелеграмму от графа Гингельгеймба. Мы в Циндао пока перебьемся. Тебе она сейчас нужнее. Между

прочим, учти: юный граф весьма рисковал, отбив свою депешу из Артура прямо в Берлин, через головы трех начальников. И Мюллеру даже копию не отправил! Я поначалу собирался его примерно наказать. Но Альфред стеной стал за своего тезку, заявив, что фрегаттен-капитан верно истолковал свой союзнический долг, а в кают-компаниях не одобрят решений из эпохи шпицрутенов и линьков Старика Фрица. Так что: хорошо все, что хорошо кончается! Ты же знаешь - я отходчив.

Хм?.. Значит, этот проныра и дядюшкин кошелек Pour l'intima, сэр Томас, и к тебе подлизался. Каков хитрец! Но, по справедливости, чай действительно хорош...

Ладно, так и быть, Мы простим твоего Бухвостова. Давай уж их позовем и пройдем, как ты мне утром обещал, по башням и батареям. И обязательно спустимся в котельные и в машину. К чистоте я придираться не буду. Ну, пойдем же! Мне не терпится осмотреть этого могучего красавца. И, в конце концов, почему ты все время смеешься, Ники!?

– Вилли, ну потерпи же немного. Нам действительно надо поговорить. И сейчас - самое время. Броненосец от тебя никуда не убежит, ты уже на нем. Попозже облазить сможешь здесь все, что пожелаешь. А рассмеялся я сейчас от того, что мне внезапно пришла забавная мысль - заметь: мы с тобой всегда беседуем по-английски или по-французски. И это при том, что и ты, и я, мы оба желали бы, чтобы в мире уважали и использовали немецкий и русский гораздо шире. Сами же задаем совсем иной тон.

– Ничего, мой дорогой, дай только срок. Тон мы зададим правильный. Они нас все зауважают. Вон, взгляни! Как по ниточке идут! А как репетуются сигналы, видел? Пять секунд! Смотри: вот как должна маневрировать линейная колонна, - Вильгельм, опершись о казенник надраенной до блеска трехдюймовки, кивнул Николаю, приглашая его понаблюдать за перестроениями германских кораблей, - Твои-то так четко строй пока держать не могут.

– Что поделаешь, для моих это вообще один из первых выходов в составе отряда. Если бы не японцы, они еще стояли бы у достроечных стенок. Но сам ведь говоришь - "дайте срок"... Да, работают твои командиры действительно прекрасно. Давно я не видел столь слаженного маневрирования. Значит, моим есть к чему стремиться, - Николай, присоединившись к кузену, внимательно наблюдал за перемещениями германских броненосцев, которые несколькими экономными поворотами "все вдруг" идеально точно встали из строя параллельной русским колонны им в кильватер, образуя единую линию, во главе которой шел "Александр" под двумя императорскими штандартами.

Досмотрев зрелище до конца, и отметив выучку немецких моряков здравицей флоту, "умеющему вызывать восхищение и у друзей, и у недругов", Николай поставил рюмку на стол и вернулся к рассуждениям, от которых его оторвало зрелище корабельных эволюций.

– Так вот, по поводу той землечерпалки, закончу свою мысль, если не возражаешь. Смотри сам: по факту - мелочь, а по сути, мы получили изменение всей тактической обстановки у крепости. В очередной раз убеждаюсь, что все то, о чем говорил и предупреждал Макаров в последние два-три года, а Чихачев с Авеланом и Рожественский с Бирилевым умудрились замотать по обсуждениям и перепискам, все это нужно было делать сразу, не откладывая. А не показухой на публику заниматься. Он как в воду глядел, предчувствуя эту японскую подлость. Видимо, твой статс-секретарь его лучше понимает, чем дядюшка со всеми его протеже. Степан Осипович, между прочим, столь же высоко оценивает Тирпица. И кстати, Вилли, ты не замечал, как они похожи? Даже внешне?