Загадочная пленница Карибов
Шрифт:
— Энано, если ты не против! — Коротышка растянул свой небывалый рот в улыбке и поклонился так стремительно, что рыжая всклокоченная копна на его голове перекинулась вперед.
В беседу включился моряк:
— Похоже, здесь все друг друга знают, так что придется мне наверстывать. Позвольте представиться. Меня зовут О’Могрейн, Дональд О’Могрейн, джентльмен. Я штурман этого корабля и в данный момент пытаюсь дать обеим дамам некоторые пояснения о парусном судне.
Витус вежливо поклонился девушкам:
— Да, нам знакомы эти дамы.
— Ваша правда, сэр, для английского торгового галеона «Галант» далеко не мал. К сожалению, несколько запущен, если можно так сказать. Такое впечатление, что здесь экономят на всем, даже на необходимом для плавания.
— Я с этим уже столкнулся. Но позвольте представить вам еще одного моего друга: магистр юриспруденции Рамиро Гарсиа.
Магистр выскочил вперед и порывисто схватил правую руку штурмана:
— Очень приятно! Откуда вы родом, мистер О’Могрейн?
— Из Ирландии. Мой родной дом в Киллала-бей, на западном побережье Зеленого острова.
Неожиданно раздался звонкий возглас Фебы:
— Ух ты! Эй, гляньте-ка! Там петух! А рядом настоящая овца! — Она обнаружила живое довольствие Стаута, которое мирно ожидало своей участи в клетках возле большой шлюпки. Чуть не бегом, таща за собой Филлис, Феба ринулась к клеткам и просунула палец сквозь прутья к петуху.
— Цып-цып-цып!
Петух, которого команда окрестила Джеком, посмотрел на нее одним глазом, склонив голову набок.
— Цып-цып-цып!
Джек с резким подскоком обернулся вокруг своей оси и вдруг молниеносно ударил женщину в палец своим острым клювом.
— Ай! Чертова скотина! — Феба сунула пораненный палец в рот.
— Дайте посмотрю. — Витус подошел к ней и вынул палец изо рта. — Слава Богу, ничего страшного. Поднимите руку вверх, и кровотечение скоро остановится. Если желаете, могу наложить вам повязку.
— Повязку? При такой царапине? Нас, девушек из пуб… э-э-э… я имела в виду, нам, дамам из Плимута, и не такое приходилось терпеть!
— Да-да, терпеть, — подтвердила Филлис.
Но как ни вынослива была Феба, через секунду у нее снова появился повод заорать: кружившая над клеткой с овцой чайка нагадила ей на шляпу.
— Черт подери, это моя единственная шляпка! Черт меня подери! — Она сняла предмет дамского туалета и огорченно рассматривала густое пятно.
Магистр проглотил смешок.
— Не стоит отчаиваться, драгоценная, радуйтесь, что это была не корова! А вообще-то есть старая морская примета: если вам на голову нагадит чайка, это сулит счастье. Тот, кому посчастливилось, может загадать одно желание.
— О-о-о! Правда? — Над переносицей Фебы образовалась складка. Она с недоверием смотрела на маленького ученого, но у того на лице не дрогнул ни мускул. — Вы меня
— Разумеется, драгоценная. Мне бы и в страшном сне не приснилось, чтоб я мог наврать вам с три короба!
— Хм, ну тогда… У меня есть одно желание… И даже страшно сильное. Хочу заполучить в Новой Испании знатного мужа, настоящего дона, такого богатого, что у него монет — как сена некошеного… И чтобы носил меня на руках! И для Филлис тоже. Да, Филлис? Ты ведь тоже хочешь жениха, которой бы один на всю жизнь, да? И он обязательно должен быть шикарным, да?
— Да, — как эхо откликнулась Филлис, — шикарным.
— Так. А если так, то вторая чайка нам и не нужна!
Последующие недели принесли с собой события, которые заставили Стаута впервые в жизни усомниться в своем везении. Виной всему был шторм, который обрушился на «Галант» и упорно держал свою добычу, изрядно потрепав ее. Каждый раз, когда капитан думал, что ушел от бури и собирался брать курс на Мадейру, встречные ветра поднимались с новой силой. Словно колдовство какое! Где же его удача? Проклятия Стаута тонули в реве бушующих волн, и каждый день, потерянный «Галантом», казался ему потерянной прибылью.
Команда, и без того уже ослабленная, выбивалась из сил, только бы спасти корабль. Галеон, конечно, построили на совесть, но такелаж и парусина были на последнем издыхании. Теперь пришлось расплачиваться за то, что Стаут на всем экономил. Не хватало дегтя, чтобы просмолить ванты и выпленку — они бы надежнее противостояли непогоде. Не было смазки, чтобы защитить железо от ржавчины, и не оказалось — поразительное легкомыслие в такое время года! — упроченных парусов на период плохих погодных условий.
Незадолго перед Рождеством Христовым, к вечеру пасмурного и ветреного, хорошо не дождливого, дня Витус и его друзья снова стояли на главной палубе и наблюдали работу матросов. Состояние людей, несмотря на все усилия, удалось улучшить лишь незначительно — а чего удивляться, при такой-то кормежке!
— Боюсь, со временем цинга доконает их всех, — прокричал Витус через порывистый, искоса секущий ветер. — И обоим больным лихорадкой лучше не становится. Выживут ли они, большой вопрос. Высыпания на коже распространяются все дальше, а печень и селезенка увеличились еще сильнее. После того как вчера у них открылось кровохарканье землистого цвета, я почти уверен, что мы имеем дело с черной рвотой.
Магистр и Коротышка испуганно переглянулись.
— К тому же мой кантаридин подходит к концу, — продолжал Витус. — А вдобавок ко всем несчастьям сегодня утром еще и кок слег с высокой температурой. Если так пойдет и дальше и мы не закупим в Фуншале медикаменты и продукты, просто не знаю, что делать.
Коротышка еще сильнее вытянул свои рыбьи губы и махнул крохотной ручонкой в сторону клеток с животными:
— Уи, Витус, щё ждать! Вон же блеюн! И те жаркое на вертеле, и густой навар!