Загадочная пленница Карибов
Шрифт:
— Вход не особенно впечатляет, друзья мои! — Маленькому ученому приходилось чуть ли не кричать, чтобы быть услышанным. — Я вижу только кривые литеры над черной дырой. Нам правда надо туда лезть?
— Да, давай заходи! — Витус, протолкнув вперед себя Хьюитта и Энано в узкий проход, замыкал процессию.
Внутри было сумрачно. Лишь на правой стене кое-где горели керосиновые лампы. Коридор вел по кривой, неизменно изгибаясь влево. С каждым шагом шум улицы стихал.
— Бог мой! — вдруг вскрикнул Магистр. — Вы только гляньте!
Он показал на скелет, который, освещенный свечеобразным светильником, держался на конструкции из колец и металлических прутьев. Это был не простой скелет — таких
— Уй-уи, ходулей две и тыквы тоже две, вот это уродился, не дай Бог!
Карлик многозначительно покашливал. Сам таская на спине горб, он проявлял страшный интерес ко всему, что было из ряда вон в человеческом теле. Витус наклонился, чтобы получше рассмотреть диковину.
— Этот уродец — ребенок, или, точнее, дети. Они прожили пару лет, перед тем как умерли, — сообщил он и склонился еще ниже, чтобы получше рассмотреть. — У них молочные зубы, что подтверждает мою догадку. У, смотрите-ка, да здесь еще есть табличка! — Он прочитал:
Диплогенез, сращение в области груди. От роду 4 г.
— Жуть, просто жуть! — Маленький ученый содрогнулся и направился дальше. — Могу поспорить, этого монстра Ахилл поставил там самолично. Надеюсь, больше у него нет скелетов в шкафу!
Но надежды Магистра не оправдались. Всего через несколько шагов они наткнулись на ксилографию, изображавшую обнаженные фигуры близнецов женского пола, сросшиеся лбами. Надпись под ней гласила:
Диплогенез, сращение в области лба (Craniopagus frontalis)
— Скорее дальше! — взмолился маленький ученый.
Но вскоре им снова пришлось замедлить шаг. Их остановил стеклянный сосуд с прозрачной жидкостью, в которой плавал человеческий эмбрион мужского пола с двумя головами и тремя руками. Третья рука торчала между головами.
Двухголовый эмбрион с тремя руками (Dicephalus tribrachius)
Следующий экспонат выглядел вполне безобидно: длинная дамская перчатка темно-синего цвета на бархатной подушечке.
Флорентийская перчатка, благоуханная, пропитанная ядом, смертоносная
— На какие изощренные выдумки способно человечество, чтобы отправить на тот свет себе подобного! — проворчал Магистр. — Только представьте себе: натягиваешь перчатку, ничего не подозревая, любуешься ею и тотчас падаешь замертво. Либо из-за яда, который проникает из нее через кожу, либо из-за яда, который вдыхаешь. Либо из-за того и другого. Бррр!
Далее последовали невзрачные, с гальку размером, камешки с лаконичным объяснением:
Камни глупости, экстрипированы в Сен-Мур (Париж)
Магистр снова содрогнулся:
— Теперь еще и «камни глупости»! Надеюсь, эти бедолаги не сильно страдали, когда кто-то взялся трепать их черепа, чтобы излечить! Да, должен сказать, курьезный Ахилл собрал настоящую кунсткамеру курьезов. Нет ничего, чего бы у него не было. — Он огляделся, близоруко щурясь. — А вон, смотрите, кинжал. Он-то что здесь делает?
«Честное слово дворянина» — французский кинжал при дворе Екатерины Медичи. Оружие, которым был убит граф Гаспар де Колиньи [58]
Они
Lepidoptera (Ditrysia)
58
Колиньи Гаспар де Шатийон (1519–1572) — видный французский военачальник, в последние годы жизни ближайший советник французского короля Карла IX. После смерти принца Конде (1569) стал лидером французских гугенотов. Побуждал короля к колониальным завоеваниям в Америке, войне против Испании в союзе с Англией, что вызывало недовольство Екатерины Медичи и Гизов. Был убит в Варфоломеевскую ночь в Париже. — Прим. ред.
Все особи имели хорошо сохранившиеся длинные усики, а их свернутые хоботки напоминали пожарный рукав. Бабочки висели на толстых иглах, пронзавших их тела.
— Бррр! — передернулся Магистр. — Что-то пришел на ум Эве Вуду.
— А вы заметили, что мы все время движемся по спирали, и дорога становится все уже? — спросил Витус, дыша ему в затылок.
— Еще как, неистребимый сорняк!
— И думаю, я понял, что обозначает «L’Escargot»! Не что иное, как «улитка». Мы, так сказать, в домике, который она носит на спине, то есть в ее раковине.
— Интересно, что нас ждет в конце? Должен же где-то сидеть Ахилл.
Маленькому ученому не пришлось долго ждать, чтобы удовлетворить свое любопытство. Вскоре они оказались перед двумя дверями. Одна была распахнута и открывала вид на нечто вроде маленького кабачка, где за кружкой вина сидели довольные посетители. Другая была закрыта.
— Даже виноградный нектар не сманит меня, пока я не узнаю, где сидит Ахилл и как дела у Хайме, — известил Магистр. — А та закрытая дверь заперта?
Она не была заперта, и друзья, мгновение поколебавшись, вошли в помещение, не менее сумрачное, чем коридор. По стенам горели керосиновые лампы. В их свете призрачно мерцали дальнейшие экспонаты: разнообразные кристаллы, резервуары и тигли с неизвестным содержимым, а среди них — небезызвестные друзьям аметистовые друзы. Под сводом был натянут громадный пергамент со знаками зодиака и обозначениями «благоприятных времен», то есть рекомендуемого времени для кровопусканий. И возле каждого — название камня-талисмана. А под этим пологом в центре зала сидела черноволосая красавица в кроваво-вишневом платье с пышным жабо. На столике перед ней были разложены карты Таро, на которые с опаской пялилась восседающая напротив женщина средних лет.
— Мадам Оэлос, — вещала красавица нежным голоском, — видите, «колесо жизни» повернуто к «любви», «миру» и… А-а!.. другим высоким аркадам. Вы беременны, мадам, c’estca! [59]
— Ах, если бы я только могла поверить! — шумно вздохнула Франсиска. — У меня задержка, это правда, но всего лишь две недели. Пресвятую Деву возьму в свидетели, как я хочу ребенка! Но я… боюсь, страшно боюсь! А что если мой Хайме не перенесет лихорадку? Ребенок останется без отца. Даже и думать об этом не хочу!
59
Это точно! (фр.).