Загадочная русская душа на фоне мировой еврейской истории
Шрифт:
[…] Надобно допустить некоторое участие финского племени в образовании антропологического типа великоросса. Наша великорусская физиономия не совсем точно воспроизводит общеславянские черты. Другие славяне, признавая в ней эти черты, однако, замечают и некоторую стороннюю примесь: именно, скуластость великоросса, преобладание смуглого цвета лица и волос и особенно типический великорусский нос, покоящийся на широком основании, с большой вероятностью ставят на счет финского влияния». Уфф…, конец цитаты.
Начнем с того, что «не уцелело воспоминаний о повседневной борьбе». А какие могут быть воспоминания у народов, не имеющих письменности? Что касается размахивания палицей
Вот еще несколько слов о Муромце. Всеволод Арсеньев «Илья Муромец под рентгеном» («Экспресс–газета» № 3 (313) 2001 г.): «Оказывается зятьями у Соловья–разбойника (мужьями его бандитских дочерей) были кто бы, вы думаете? – Алеша Попович и Добрыня Никитич. Те самые, что изображены на известной картине в виде дружной богатырской заставы. Странных друзей себе выбирал Илья Муромец. Невольно задумаешься. (Собрание народных песен П.В. Киреевского. Стр. 43). С Идолищем поганым Илья Муромец бился и в Царьграде, и в Киеве. Причем нарывался всегда первым Идолище, кидал в Муромца нож, но Муромец «… ускакивал от ножищо–кинжалищо, да кидал его в татарина поганого. Пролетел ножищо–кинжалищо татарина насквозь …»
Далее Арсеньев пишет: «Богатырь закладывал в государевом кружале свой золотой крест, требовал: дайте мне вина …» или «Гостил когда–то богатырь у сторонней девицы Северьяничны. И … одним словом … вот и сын Вася. …Василий такой новости не обрадовался, обозвал знаменитого батюшку старой собакой и седым псом. И кинулся убивать. Тут Илья Муромец и забросил его за облака, а ловить не стал. Все. Вернулся к государственным делам:
А ён от младости ездил до старости.
А ён от старости до гробовой доски,
А ён стоял за веру за отечество».
И о любви к царям да королям: решил жениться. Невеста:
«Мы пойдем с тобой во ложни теплые,
Да на те ли кровати слоновых костей».
Хорошо. Добрая такая. Но почему–то предлагает Илье Муромцу лечь к кирпичной стенке. Но Муромец чувствует, что королевична–то сволочь. Берет ее и швыряет на койку. Кровать–то оказалась фальшивая – переворачивается. А под ней пропасть, погреб в сорок сажен. Буквально набитый заложниками, царями и королями. Илья Муромец всех освободил, а девицу разрубил и отдал волкам. Затем отправился в Киев, и там помер». Вот и весь он тут – «защитник обездоленных королей».
Вот поэтому, «встретившись с финнами», наши муромцы «сразу почувствовали свое превосходство над ними». Еще бы? Тут с палицей пудовой, а «там» вообще «не
«Некогда финские племена были распространены далеко южнее линии рек Москвы и Оки, там, где не находим их следов впоследствии», — пишет Ключевский. А где их найдешь теперь, если их всех в рабство продали? Их теперь надо искать в Турции.
Очень интересно Ключевский «обосновывает» «не завоевание, а заселение, не порабощение или вытеснение туземцев», — тем, что русские «просачивались тонкими струями». А какими струями им просачиваться, толстыми? На толстые струи их просто не хватало, было бы в «дружинах» народу побольше, просачивались бы струями потолще. Тогда бы они и распродали финнов побыстрее, а то весь 16 век на это ушел. Местных финнов распродали, правда, по пути получив в наказание свои «широкие основания носов». Помните, как у «персидских» купцов работорговцы напропалую «пользовали» свой «товар»?
Поговорим вообще о «струях», любой толщины. Дорог в России и сегодня нет, я имею в виду настоящие дороги. Поэтому «струи» могли совпадать только со струями рек, речушек и ручьев. Вдаваться в тонкости не буду. Распродав финнов около Москвы, пошли к ним поглубже, на север, встретили новгородцев за болотами. Сил на них не хватало, хотели обойти их справа, в направлении Белого моря, но оказалось, что новгородцы «контролируют» и эту территорию, убоялись. Пошли назад, силушку копить, совершенно точно как Илья Муромец, на печке. Думали, накопят и пойдут завоюют еще себе народов на продажу, желательно, таких как финны, робких, не имеющих оружия. Домашними делами не занимались, ни науками, ни искусствами, надеялись, что вечно будут жить на работорговле.
Тут подвернулась возможность «прислониться» к Уралу по выражению Карамзина, атаманы–казаки совсем перебрались на Яик, не мешали. Татары с чувашами давно уже строили свои опорные пункты за Уралом (см. выше). Про северных финнов на некоторое время, до Петра, забыли. Да, опять же, плохой товар, малоценный на рынке в Кафе. Еще бы, оторвали людей от дела, они только–только начали сеять, хотели уже западные страны догонять в смысле образования своего, ведь им войны не нужны были, они все силы свои бросили на научно–технический прогресс. Но тут ворвались русские, и началось, какой тут научно–технический прогресс? Вот поэтому они дешево и стоили, не успели еще догнать Запад, а Ключевский говорит, что из–за того, что «бегали». Куда из Турции убежишь?
Вы чувствуете благостный, приторно–сладостный, усыпляющий, «благозвучно–покровительственный» привкус у Ключевского: «Происходило заселение, а не завоевание края, не порабощение или вытеснение туземцев», причем исключительно «тонкими струями»? Этот привкус не напоминает вам «спи, моя радость, усни…» из знаменитой, а значит, действенной колыбельной песенки? Так это именно для вас: спите, милые, не беспокойтесь: и «пчелки заснули в саду, и рыбки уснули в пруду…» Один Ключевский не спит, ваш сон охраняет. И прошу заметить, что «историк» среди почти полного перечня характеристик завоевания («заселение», «порабощение» и «вытеснение») специально не указал «продажу» в рабство. Забыл второпях, наверное. Поэтому чувствуется, что забывчивость у него преднамеренная. Если бы ее не было, то он хотя бы «крымских татар» сюда бы приплел, чтобы не выглядело идиотизмом «племя все более отступало и, отступая, постепенно исчезало…». Значит, знал, куда большинство чуди подевалось. И не «дразнил быка» в вашем сознании.