Загадочное дело Джека-Попрыгунчика

Ходдер Марк

Он протянул руку вложил что-то в ладонь Бёртона, повернулся и помчался, на лету оборачиваясь, махая рукой и усмехаясь.

В руке Бёртона остались три камешка. Понятно! Жук зовет его.

Он быстро поднялся по лестнице, прошел через кабинет в гардеробную, нырнул в грубый пиджак, укоротил бороду, хотя и сохранил длинные, спускавшиеся на подбородок бакенбарды, взъерошил волосы, выпачкал лицо, шею и руки и натянул на ноги старые рассохшиеся башмаки.

Потом выбежал из дома, причем не один.

Сначала Бёртон хотел поехать на своем новом паросипеде,

но там, куда он собирался, это детище новейшей технологии наверняка бы украли или сломали, так что он махнул рукой первому проезжавшему мимо кэбу, запряженному парой лошадей.

— В Лаймхаус-кат, и как можно быстрее!

— А деньги у тебя есть? — подозрительно спросил кэбмен.

Бёртон вытащил пригоршню монет и зазвенел ими.

— Плачу вдвое, если доставишь меня туда за тридцать минут, — крикнул он, заталкивая своего спутника в экипаж, а потом залез сам.

— Легкие денежки! — воскликнул кэбмен, охаживая кнутом обеих лошадей.

Кэб подпрыгнул и полетел по улице. Бёртона бросало взад-вперед, и он ударялся головой о стенку, когда кэб накренялся на поворотах, но ему было все равно — сейчас важнее всего скорость!

Экипаж заносило, он вилял по мокрым булыжникам, но кэбмен знал свое дело и ровно за тридцать минут доставил пассажиров на Сент-Пол-роуд, вблизи от заброшенной фабрики.

— Молодец! — похвалил королевский агент. — Держи, ты заслужил! — И передал кэбби деньги.

Дождь лил как из ведра, и городская жижа грязным потоком бежала по середине улицы, угрожая смыть все надежды сэра Ричарда Фрэнсиса Бёртона. Это может разрушить их с Суинберном план. И тогда поэту не выжить.

Он поспешил к зданию фабрики и, оставив своего спутника у нижней ступеньки лестницы, стал подниматься к верхушке дымовой трубы.

Дождь, не переставая, хлестал в лицо, пока он бросал вниз три камушка.

Через несколько минут раздался голос Жука.

— Сегодня вы какой-то не такой…

— Какие новости? — прервал его Бёртон.

— Вашего друга похитили. Семеро в плащах. Они утащили его с кладбища Сквирел-хилл в Уоппинге. Это видел один из моих трубочистов, Вилли Корниш. Он не разглядел их лиц — они были в капюшонах, — но говорит, что они очень странно двигались.

— Это вервольфы, — заявил Бёртон.

— Да. Вы сможете найти их по следу?

— Эх, если бы не дождь! Но я попытаюсь. Мне надо идти.

— Удачи, капитан Бёртон.

Королевский агент спустился на крышу, а потом, по стене дома, к своему спутнику, ждавшему внизу.

— Будем надеяться, что старик Топлтри не преувеличил способности твоего носа, Фиджет, — сказал он. — Иначе мы больше не увидим Алджернона Суинберна живым!

Пес внимательно посмотрел на него.

Тяжелый сгусток обрывочных воспоминаний — вот чем стало сознание Алджернона Суинберна. Вервольфы с огромной скоростью тащили его через лабиринт городских

улиц и переулков, сжимая так крепко, что он едва мог дышать; иногда они несли его прямо, а иногда вверх ногами. Когти впивались ему в руки, плечи, бедра и икры; потом его поволокли через длинный темный тоннель, который, казалось, уходил в губчатую мокрую плоть самой Земли.

Он помнил, что внезапно пришел в сознание и начал что было сил кричать, но пахнущая мускусом лапа заткнула ему рот.

Потом он куда-то провалился.

Потом открыл глаза.

Он очнулся в огромном помещении привязанным к стоящей почти вертикально, с небольшим наклоном, металлической конструкции; ремни крепко стягивали его запястья и лодыжки.

Помещение буквально плавало в искусственном свете — ему казалось, будто раскаленные белые молнии заперты в шарах, свисавших с высокого потолка. Под ними, омытые их сиянием, стояли машины, подобных которым Суинберн никогда раньше не видел и даже не мог вообразить. Здесь явно использовался не пар, а электричество, — оно искрилось и потрескивало на поверхностях каких-то мегалитических устройств, прыгало с одной причудливого вида башни на другую, наполняя воздух запахом озона, резкими щелчками, хлопками и гулом.

Особенно много сгустков энергии билось в устройстве, похожем на канделябр и свисавшем с потолка в середине зала. Оно напоминало большое чугунное колесо с множеством вертикальных дисков, прикрепленных к ободу. От каждого диска отходили кабели и провода.

Взгляд Суинберна заскользил по ходу свисающих проводов, пока не достиг похожей на корону конструкции, в которой все они соединялись. Это была металлическая рама с длинными иглами, выступающими наружу. К ним также были подведены кабели. Противоположные концы игл входили в череп того, на ком возвышалась корона.

Это был даже не череп, а безволосый огромный купол, гротескно вздымавшийся над ушами владельца; голова, примерно вдвое больше нормальной человеческой, неестественная и отвратительная! Высоченный лоб нависал над широким лицом, нахлобучивая мохнатые брови на холодно сверкавшие глаза. Маленький нос, широкий, сурово сжатый рот, подбородок с большой белой бородой до пояса… И это уродливое создание, похоже, было человеком!

Под непомерно раздутой головой Суинберн разглядел скелетоподобный костяк, облаченный в серый костюм. Тело казалось сильно высохшим, кожа вся усеяна морщинами; из запястий торчали резиновые трубки, соединенные с пыхтящими и стонущими устройствами за металлическим троном, на котором восседал этот монстр.

«Зародыш в механической утробе», — подумал Суинберн.

Странно, но это существо кого-то очень сильно напомнило ему.

— Чарльз Дарвин! — выкрикнул поэт.

Холодные глаза блеснули и внимательно оглядели Суинберна.

— Ты нас знаешь? — Голос Дарвина был глубоким и гармонично насыщенным, словно два человека говорили разом.

— Конечно! Что здесь происходит? Что ты собираешься со мной делать? И что значит «нас»?

— Мы не собираемся объясняться с детьми. Помолчи.