Загадочный молитвенник

Джеймс Монтегю Родс

Последний вопрос касался того, не приезжал ли вместе с так называемым мистером Хендерсоном кто-нибудь еще.

– Нет, сэр, больше никого не было. Он сам сидел за рулем автомобиля. Дайте-ка подумать, какой был при нем багаж? Так, волшебный фонарь и коробка со слайдами, я еще помогла внести их и вынести из церкви. Если бы я только знала! А когда он распрощался и проезжал под большим тисом возле памятника, на крыше автомобиля лежал какой-то длинный белый узел, который я не заметила раньше. Он сидел впереди, сэр, а на заднем сиденье были только коробки. Вы всерьез думаете, что его фамилия вовсе не Хендерсон? Какой ужас! Вы только представьте себе, какие неприятности могут быть у невинного человека, который никогда

здесь не бывал!..

Они оставили миссис Портер в слезах. По пути домой друзья обсуждали, каким образом лучше всего следить за тем, не станут ли где-нибудь продавать молитвенники. Было ясно, каким образом проделал этот фокус Хендерсон-Хомбергер (несомненно, это был он). Купив ненужные экземпляры молитвенников из часовен колледжей, на первый взгляд походивших на книги в Брокстоуне, он преспокойно подменил ими подлинники. С тех пор прошла неделя, и никто не заметил кражи. Хендерсон быстро определит, что это раритеты, и, в конце концов, начнет их осторожно «пристраивать». Дэвидсон и Уитэм располагали возможностями быть в курсе происходящего на книжном рынке, и от их взора не укрылось бы ничего. Их слабым местом было то, что они не знали, под каким именем проворачивает сейчас свои делишки Хендерсон-Хомбергер. Но существовали способы решить данную проблему.

Однако эти способы не понадобились.

IV

Перенесемся вечером того же дня, 25 апреля, в одну лондонскую контору. Мы обнаружим там за закрытыми дверями двух полицейских инспекторов, швейцара и молодого клерка. Двух последних усадили на стулья и допрашивали, и они, бледные и взволнованные, давали показания.

– Как долго вы служите у этого мистера Пошвица? Шесть месяцев? А чем он занимался? Посещал аукционы и привозил домой пакеты с книгами. У него был где-то свой магазин? Нет? Сказал, что отправится завтра прямо из дома и появится в конторе, то есть здесь, да? – только через два дня. Вы должны были здесь находиться, как всегда. Где он проживал? А, вот адрес: Норвуд-Вэй. Понятно. У него есть семья? В другой стране? Так, а теперь расскажите, что случилось после его возвращения. Вернулся во вторник, не правда ли? А сегодня у нас суббота. Привез какие-нибудь книги? Один пакет. Где он? В сейфе? У вас есть ключ? Ах да, конечно, он же открыт. Каким он казался, когда вернулся – бодрым? Что вы хотите этим сказать – чудной? Думал, что заболевает. Он так и сказал, да? Странный запах, от которого никак не мог избавиться? Велел вам докладывать ему о посетителях, прежде чем впускать их? Обычно он этого не делал? И так всю среду, четверг, пятницу. Его подолгу не бывало. Говорил, что ходит в Британский музей. Часто ходил туда за справками по работе. Все время расхаживал взад и вперед по конторе, когда здесь бывал. Кто-нибудь заходил в эти дни? Главным образом, когда его не было. Кто-нибудь его застал? О, мистер Коллинсон! Кто такой этот мистер Коллинсон? Старый клиент. Знаете его адрес? Хорошо, дадите его нам позже. Так, а теперь: как насчет сегодняшнего утра? Вы оставили здесь мистера Пошвица и пошли домой. Кто-нибудь вас видел? Швейцар, вы его видели? Оставались дома, пока вас сюда не вызвали. Очень хорошо.

А теперь швейцар. У нас записана ваша фамилия – Уоткинс, правильно? Очень хорошо, дайте ваши показания. Говорите не слишком быстро, чтобы мы могли записывать.

– Я находился на дежурстве дольше, чем обычно, так как мистер Пошвиц попросил меня задержаться и велел, чтобы ему прислали ленч. Я был в холле с одиннадцати тридцати и видел, как около двенадцати ушел мистер Блай (клерк). После этого никто не входил, только в час дня принесли ленч для мистера Пошвица, и посыльный ушел через пять минут. Время шло, мне надоело ждать, и я поднялся на второй этаж, то есть сюда. Наружная дверь, ведущая в контору, была открыта, и я подошел к этой вот двери с

зеркальным стеклом. Мистер Пошвиц стоял у письменного стола и курил сигару, потом положил ее на каминную доску, пошарил в карманах брюк, вытащил ключ и подошел к сейфу. Я постучал по стеклу: думаю, может, он хочет, чтобы я забрал поднос. Но он меня не заметил, потому что возился с дверцей сейфа. Он открыл ее, наклонился и поднял пакет со дна сейфа. И тут я вижу, сэр, как что-то вроде большого узла из поношенной белой фланели, высотой этак четыре-пять футов, вываливается из сейфа прямо на плечо мистеру Пошвицу, который стоял наклонившись. Мистер Пошвиц вскрикнул и выпрямился с пакетом в руках. Уж не думаю, что вы поверите моим словам, сэр, но не сойти мне с этого места, у этого узла сверху было вроде как лицо. Очень сильно я тогда удивился, а уж много чего повидал в своей жизни. Да, могу его описать, если вам угодно, сэр. Цвета оно было примерно такого, как эта стена (стена была выкрашена клеевой краской землистого цвета), а под ним была завязана лента, глаза были какие-то ссохшиеся, точь-в-точь как два больших паука. Волосы? Нет, волос я вроде не видел. На голове тоже было что-то фланелевое. В общем, это было ни на что не похоже. Нет, я видел это всего ничего, но запомнил, словно сфотографировал. Уж лучше бы мне этого вовек не видать! Да, сэр, оно свалилось прямо на плечо мистеру Пошвицу, и это лицо зарылось в его шею – да, сэр, там, где рана. Прямо как хорек, когда бросается на зайца! И он опрокинулся, а я, ясное дело, попытался войти. Но, как вы знаете, сэр, дверь была заперта изнутри, так что я мог лишь всем позвонить. Пришел хирург, и полиция, и вы, джентльмены. Теперь вы знаете столько же, сколько я. Если я вам больше не нужен сегодня, я бы с радостью пошел домой. Денек-то выдался трудный. Я и не думал, что так разволнуюсь.

– Итак, – начал один из инспекторов, когда они остались одни. («Итак», – вторил ему другой инспектор.) После паузы первый продолжил: – Что там сказано в отчете хирурга? Он у вас. Воздействие на кровь, как при самом ядовитом змеином укусе. Смерть мгновенная. Слава богу, хоть не мучился. Вид у него был ужасный. В любом случае, нет причин задерживать этого Уоткинса. А теперь как насчет сейфа? Нам бы надо опять им заняться, и, между прочим, мы еще не открыли тот пакет, который он вынимал из сейфа перед смертью.

– Осторожнее с ним, – предостерег второй, – там может быть змея. Посветите-ка в углы сейфа. О, здесь поместится во весь рост не очень высокий человек. Но как же там можно находиться без вентиляции?

– Возможно, она не очень-то была нужна, – медленно произнес первый, исследуя сейф с помощью электрического фонарика. – Ну и ну! Отсюда выбираешься, как из склепа. А что это за груда пыли, которую разметало по полу? Наверно, она попала сюда, когда открыли дверцу сейфа. Ее втянет обратно, если закрыть сейф – видите? Ну, и как вы все это понимаете?

– Как понимаю? Примерно так же, как и все остальное в этом деле. Судя по всему, это будет одна из лондонских тайн. И вряд ли нам что-то даст коробка фотографа, набитая большими старомодными молитвенниками.

Это было вполне естественное, хотя и поспешное суждение. Из рассказанного ранее очевидно, что материалов было вполне достаточно для того, чтобы завести дело. И когда господа Дэвидсон и Уитэм пришли со своими сведениями в Скотленд-Ярд, все прояснилось, и круг замкнулся.

К большому облегчению миссис Портер, владельцы Брокстоуна решили не возвращать молитвенники в церковь. Полагаю, они покоятся в городском сейфе. У полиции имеются свои собственные методы, с помощью которых она может не допустить, чтобы некоторые материалы попали в газеты. В противном случае можно было бы не сомневаться, что показания Уоткинса о смерти мистера Пошвица способствовали бы появлению в прессе множества газетных заголовков самого сенсационного характера.