Загадочный мужчина
Шрифт:
Я вышла, обогнув машину, забрала сумку и ноутбук, и пошла к дому.
Если бы я была другой женщиной, другими словами, если бы я не была дочерью своей матери, я бы медленно шла к дому, обдумываю различные варианты, успокаиваясь и выстраивая планы нападения.
Но я была дочерью своей матери, поэтому уверенно дошла до дома, открыла дверь и на меня пахнуло чесноком, я вошла внутрь.
Мои родители проживали в большом доме на небольшой возвышенности. Лестница прямо по курсу вела к лестничной площадке с большим окном. Огромная гостиная была слева, а также маленькая кладовка в передней
Они все время сдавали в аренду апартаменты на уровне сада, и насколько я могла помнить их снимала женщина по имени миссис Мэйхью с тремя кошками. Пока она жила, кошки все время жили с ней, пока какая-нибудь не умирала, но однажды один котенок дезертировал, хотя миссис Мейхью утверждала, что его забрали, и я была склонна ей поверить, поскольку она относилась к своим кошкам лучше, чем большинство людей относится к своим детям. Она была настолько старой, так долго жила на свете, я даже не могла вспомнить с каких пор. Она была очень молчаливой соседкой. Никакой громкой музыки, ни шумных вечеринок, никаких друзей, нескончаемым потоком. И лучше всего ей удавалось общаться с Джинджер, она восхищалась моим отцом, обожала Мередит и заботилась обо мне.
Пока я не уехала от родителей, я и Джинджер (я не вернулась домой после окончания университета Калгари, Джинджер к тому времени как раз закончила школу, мы все рассматривали это, как чудо), наверху было четыре спальни, но после моего отъезда, отец перестроил одну из спален в большую ванную комнату. И поскольку отец был моим отцом, а Мередит была Мередит, то ванная была классно отремонтирована, хорошо декорирована, в общем, была по-домашнему теплой и уютной.
Я вошла в гостиную, здесь как всегда горел огонь в камине и были зажжены свечи.
Но первое, что я заметила, уверенно шагнув в гостиную — папу, развлекающего Хока, стол, накрытый на четверых, я перевела взгляд влево к отцу, сидящем в кресле и Хоку на диване, спиной ко мне, с рукой, спокойной лежавшей на спинке дивана, он повернул голову и взглянул на меня через плечо.
Я бросила сумки и открыла рот, готовая заорать.
— Дорогая, — произнес папа, выпрямляясь в кресле с бутылкой пива в руке, — почему ты нам не сказала, что Хок придет к обеду?
— Не суетись и не беспокойся! — раздался позади голос Мередит, бросившейся в комнату с полотенцем для посуды. — На всех хватит. Он большой парень, но я приготовила достаточно. И Бакс подкинул мне идею прошлой ночью, я тогда уже решила приготовить лазанью.
Я вынуждена была отложить свою тираду, как только Мередит вошла в гостиную. Папа наклонился, чтобы поцеловать меня, а я машинально откинула голову назад. Потом развернулась к Мередит и поцеловала ее, она одной рукой обняла меня, она всегда так делала.
Я выпрямилась и повернулась к Хоку, который стоял у дивана, со скрещенными руками
Я опять открыла рот, чтобы заорать.
Но папа снова меня перебил, объявив:
— Я пойду сделаю на скорую руку Cosmo.
Я повернулась к отцу.
— Не стоит, пап, после ужина мне нужно будет работать.
Его брови взметнулись вверх.
— Но мы собрались на семейный ужин.
— Я знаю, — объявила я.
Выражение отца изменилось, я очень хорошо его знала, я могла бы даже с завязанными глазами рассказать все, что произойдет (если бы могла нарисовать скетч, то нарисовала бы).
Выражение стало — внимание лекция!
— Гвендолин, сколько раз я должен тебе повторять, чтобы ты не затягивала.
— Твой отец прав, дорогая, всякий раз, когда ты медлишь ты становишься подвержена стрессу и плохому настроению, — продолжила Мередит.
— Не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня, — продолжил отец, словно Мередит ничего не говорила.
— В таком состоянии ты ешь, хотя и не следует и направляешься по магазинам, чтобы купить что-то, что совершенно не следует покупать и от этого становишься еще больше раздражительной, — продолжила Мередит, словно папа ничего не говорил.
— Только душевное спокойствие в состоянии дать тебе управление своим временем, в результате ты будешь без стресса, — продолжил папа.
— И тебе не придется брать на себя так много клиентов, чтобы погасить свой кредит по картам, — продолжила Мередит.
— Я всегда говорю, нужно учиться сосредотачиваться, — упорствовал папа.
— И я всегда говорю, аксессуары — это ключевой момент. Не нужно тратить попусту трудом заработанные деньги на потрясающую одежду в своем гардеробе, когда можно сделать совершенно новый наряд, просто используя шарф! — объявила Мередит. — Во-первых, шарф стоит гораздо меньше, чем десять маленьких черных платьев.
— У меня тринадцать маленьких черных платьев, — вставила я, потому что это был серьезный вопрос и его стоило прояснить.
— Вот видишь! — воскликнула Мередит.
И мне подумалось, как бы Хок отнесся ко мне тогда, когда тридцати трехлетняя женщина, следившая за собой более десяти лет учила меня, когда я была еще подростком, и сейчас прозвенел таймер на кухне.
— Хлеб готов! — воскликнула Мередит.
— Суп тоже, — с улыбкой добавил папа, посматривая на Хока. — Поблагодаришь меня позже, сынок, за радость, которую испытаешь.
— Все к столу, — призвала Мередит, поспешив на кухню.
— Мне нужно поговорить с Хоком, — объявила я.
— Позднее, дорогая, чесночный хлеб не будет ждать... или женщина, — папа улыбнулся и направился к столу.
Я повернула голову в сторону Хока, который направлялся ко мне. Поскольку меня лишили возможности накинуться на него с руганью, у нас осталась единственная возможность объясниться на языке жестов, или войти в транс и начать говорить на непонятном мне языке, или запеленговать свое сообщение в азбуке Морзе, надеясь, что хоть какое-то из них все же проникнет в его мачо анти-коммуникационную крепость, но я решила свое недовольство выразить свирепым взглядом.