Загадочный супруг

Марш Эллен Таннер

Ян знал, что из нее выйдет отличная герцогиня, он бессознательно повторял себе все то, что пришло в голову отсутствующей в церкви Изабелле. У него также не было сомнений в том, что она станет одним из самых замечательных украшений Двора Людовика. «Я буду...» – услышал он, как мягко произнесла Таунсенд, и, повернув голову, увидел в ее ясных голубых глазах что-то близкое к обожанию.

Помогло ему то, что он знал – она вообразила себя влюбленной в него. Девушки, к счастью, очень впечатлительны и ими гораздо легче руководить, чем увядающими любовницами. На них не надо тратить много времени, так как их счастье легко поддержать такими простыми способами, как подарок, приглашение на прогулку или обещание нового платья.

Более того, соверши он даже неосторожность, благодаря которой Таунсенд узнала бы о его любовной связи, он знал бы все точно, что сказать и сделать, чтобы она простила его и не устраивала сцен. Да, он знал, как обращаться с влюбленными девушками, и, глядя на мягкий, улыбающийся рот Таунсенд, он решил, что у него нет, безусловно, причин быть неверным ей. Во всяком случае, сейчас. Когда обряд венчания окончился, свадебный кортеж отправился назад в Бродфорд-Холл, чтобы присутствовать при подписании документов женихом и невестой. После этого молодожены совершили традиционную прогулку вокруг сада, перед тем как присоединиться к приглашенным в гостиной, где были приготовлены торты и вино. Затем состоялся торжественный обед, и повар, который трудился несколько дней, готовя самые изысканные блюда из норфолкской дичи, свинины, говядины, каплунов, корнуоллские пироги и невероятное количество глазированных, маринованных и жареных овощей, имел удовольствие видеть, что все это – каждый кусок – было съедено. Вино и шампанское и кубок за кубком специального пунша сэра Джона сопровождали обед многочисленными тостами, а лакеев дважды посылали в погреба за бочками домашнего пива.

– Мне кажется, я не веселился так с тех пор, как мастер Геркуль заставил кабанов напиться пива в Бродфорде в прошлое Рождество, – говорил Бейли домоправительнице. Они стояли в дверях и смотрели, как Арабелла Грей, которая пила пунш весь вечер, шумно прошла мимо с мужем, виснувшим у нее на руке в отчаянной попытке не отстать от танцующей походки своей командирши.

Пикл уставился на них, а Бейли оцепенел.

– Я позабочусь о свечах, – прошептал он и прошмыгнул в зал мимо них.

– Да уж, веселье, – проворчал Пикл, бросая мрачный взгляд на опрокинутые стаканы и объедки, разбросанные на столах и на полу.

– Какой счастливой выглядит Таунсенд, – говорила в это время Кейт своему мужу, наблюдая, как ее падчерица танцует недалеко от нее с Геркулем, весело смеясь.

– Да, – сказал сэр Джон угрюмо. – Это единственная причина, по которой я сразу согласился на этот брак.

– Послушай, Джон...

– Нет, Кейт, выслушай меня. Мне вовсе не было приятно узнать, что этот человек вскружил ей голову своей привлекательной внешностью. Я бы хотел, чтобы ее счастье было более основательным и долговечным, а не просто первым пылом юности. Бог весть, сколько ошибок совершалось уже, когда молодая девушка...

– Монкриф – человек опытный. Он точно знает, как к ней относиться. И вы сами прекрасно знаете, что никогда не дали бы согласия на свадьбу, если бы не были такого же хорошего мнения о его нраве, как и я.

Сэр Джон нахмурился.

– Надеюсь, вы правы.

Кейт тоже надеялась. Она оглянулась, отыскивая глазами своего зятя, который стоял в другом конце комнаты и разговаривал с лучшим другом сэра Джона герцогом Бэдфордским. Она должна была признать, что он выгодно выделяется среди гостей своим черным костюмом и темными волосами, перехваченными простой лентой, а свет, излучаемый свечами, играет на его жестких мужественных чертах лица.

Кейт вздохнула и снова посмотрела на Таунсенд, которая перешла от Геркуля к Парису, и вдруг, совершенно неожиданно, что-то кольнуло Кейт, – дурное предчувствие.

Несмотря на уверенность, высказанную в разговоре с Джоном, она не могла не думать о том, какая Таунсенд хрупкая, какая она еще молодая, как много ей

предстоит: трудности замужества, рождение и воспитание детей, удары, которые жизнь, несправедливая вообще, без устали наносит тем, кто менее всего их заслуживает. Более того, герцог Войн не был, конечно, сговорчивым человеком, не то что брат Джона Лео, например, который безропотно подчинялся грубому обращению своей жены. Задача Таунсенд – не из легких, роль герцогини Войн обещала быть трудной.

Чья-то рука нежно обняла Кейт за плечи, пробуждая ее от дум.

– Не надо недооценивать мою сестричку, – сказал ей Лурд нежно на ухо. – Я всерьез сомневаюсь, что вы с отцом бросили ее в пасть льву. Но даже если это так, лев скоро обнаружит, что у нашего львенка тоже очень острые зубы.

– Сейчас я слышу глас мудрости, – сказала Кейт, улыбаясь ему.

– Нет, – угрюмо обронил сэр Джон, – это всего лишь пиво.

Время шло, тьма медленно окутывала землю, и постепенно, неохотно танцоры выходили из круга по двое и по трое. Еще недавно шумная, переполненная столовая пустела, а холл наполнялся веселыми подвыпившими гостями, посылавшими лакеев за своими пальто, перчатками и накидками. Кареты отъезжали по аллее тесной вереницей, и громкие голоса невнятно желали доброй ночи, а собаки за конюшнями, разбуженные шумом, подняли отчаянный лай.

Ян и Таунсенд стояли с Кейт и Джоном в дверях, пожимая руки уезжающим гостям и терпеливо снося шутливые и грубоватые намеки на то, что ожидает молодых, когда они, наконец, останутся наедине. На все это Таунсенд отвечала краснея и улыбаясь по-девичьи, а когда Бейли закрыл входную дверь за последним гостем и семья осталась одна, чтобы осушить традиционный свадебный кубок, она вдруг опустилась в изнеможении на ступеньки, приподняв юбки.

– О Господи, помогите мне кто-нибудь, – смеясь сказала она. – Мои ноги отказали мне.

Все устремились к ней, однако именно Ян оказался первым. Подняв ее на руки, он бегло кивнул всем и, не говоря ни слова, быстро понес ее вверх по ступеням. У оставшихся внизу осталось мимолетное впечатление от улыбающегося сонного лица Таунсенд, помахавшей им из-за его плеча, прежде чем они исчезли за поворотом лестницы. Где-то вдалеке стукнула дверь, и внизу, в Большом холле надолго воцарилось неловкое молчание.

– Вот и проводили жениха с невестой в постельку, – заметил Геркуль усмехаясь.

– Идемте, Перси, Элинор, – живо воскликнула тетя Арабелла. – Нам и самим пора в постель. Ведь, кажется, свадьба закончилась. Перси! – ее голос стал резким. – Ты слышишь меня?

Но Перси продолжал стоять у основания лестницы, растерянно глядя вверх. Арабелла не могла устраивать сцену в присутствии слуг, и это сердило ее, так что она с трудом сохраняла самообладание.

Она была рада, что ее драгоценный сын избавился от ветреной девушки и что свадьба наконец позади. Ей потребовались все ее умственные способности и умение пилить Перси, чтобы помешать ему – при первом удобном случае – мчаться в Бродфорд и повторить ту жуткую сцену, когда он без доклада ворвался в спальню кузины месяц тому назад. Она содрогнулась при одном воспоминании об этом. Слава Богу, что ничего не произошло и что Кейт удалось так быстро от него отделаться. Что же до Яна Монкрифа и его шокирующего поведения, ну, она желает своей племяннице счастья и благополучия.

– Перси! – помимо ее желания в голосе ее прозвучало нетерпение.

Перси недовольно оглянулся.

– Простите, мама, но я не поеду с вами. Разве вы не понимаете, что никто ни разу до сих пор не удосужился предостеречь ее? Что никто даже не пытался остановить...

– Молчи! – голос Арабеллы прозвучал как удар кнута.

– Пойдем, Белла, зачем так спешить домой? – укорил ее шурин, взяв под руку и бережно ведя в гостиную. – Не надо торопить всех. Свадебный напиток – кодл – готов, и я лично намерен его выпить. Кто еще?