Загадочный виконт
Шрифт:
— А разве одна из дам-патронесс клуба не была в прошлом твоей любовницей?
— Была. Но максимум, что она может, — это попробовать убедить остальных.
— Я думал, они идут навстречу титулованным особам, поскольку считают, что мужчина с титулом — хорошая партия для любой девушки.
Бирн коротко фыркнул.
— Сомневаюсь, что термин «хорошая партия» подходит тем особам мужского пола, которые вдобавок к этому титулу обзавелись еще прозвищем Дракон. И бородой, как у лешего, в придачу. И сюртуком, надеть который побрезговал бы любой лакей. Или…
— Хватит! Кажется, я понял, что
— Да, конечно, — закивал Бирн, благоразумно проглотив то, что вертелось у него на языке. — Этот парень моментально оденет тебя с ног до головы — даже если умрет от натуги.
— Абонемент и… черт, и сюртук… в общем, они понадобятся мне к тому балу, который назначен на среду.
— Будь я проклят! А ты не слишком многого от меня хочешь? — Бирн тяжело вздохнул. — Послушай, абонемент я не успею достать точно. Зато могу добыть для тебя разовое гостевое приглашение. А поскольку Луиза уже получит свой абонемент, ты можешь приехать вместе с ней в качестве ее гостя… понятно, при условии, если представишься дамам-патронессам и получишь их одобрение.
Представиться?! Да что он, мальчик, что ли?! Маркус едва сдержался, чтобы не попросить Бирна забыть обо всем. Но его остановила мысль о Регине — если он хочет вернуть ее, ему придется пройти через это унижение.
— Ладно.
— И ты должен дать слово, что будешь вести себя прилично.
— Непременно.
— Ты уверен, что понимаешь, о чем идет речь?
— Если честно, то не очень. — Теперь, когда после разговора с Луизой его гнев и обида на Регину слегка поутихли, Маркус был вынужден признать, что кое в чем она, пожалуй, была права. Он уже и не помнил, когда пытался быть вежливым, бывая в обществе. А вдруг он вообще забыл, как это делается, перепугался Маркус. Вот ужас… ведь он тогда будет выглядеть полным идиотом…
Впрочем, как будто им не все равно? Маркус обиженно фыркнул. Он может из кожи лезть вон — все равно эти чванливые тупицы станут воротить от него нос. Но он должен хотя бы попытаться… ради Луизы…
— Маркус! — окликнул его брат.
— Да, да. Прилично. Только тебе придется напомнить мне, о чем идет речь.
Рот Бирна опять разъехался чуть ли не до ушей.
— Обязательно, старина. Естественно, в тех пределах, которые известны мне самому. — Но тут веселость его увяла. — Впрочем, это еще не все. Тебе придется подстричься.
— Знаю! — прорычал Маркус.
— И избавиться от бороды.
«Проклятие!» Он решил отращивать бороду в тот день, когда одна из горничных, в первый раз взглянув на его шрам, грохнулась в обморок. Прошло уже восемь лет, с тех пор как кто-либо видел его лицо.
— Будет заметен мой шрам, — тихо и безнадежно сказал он. И, отвернувшись, швырнул полено в огонь.
— Дам-патронесс волнует мода, а не какие-то шрамы. А, учитывая, что как раз сейчас наши бравые вояки возвращаются домой, рубцами нынче мало кого удивишь. Они даже добавят тебе шарма. Черт возьми, ты войдешь в моду.
Маркус сильно сомневался в этом, но выбора
— Хорошо, — угрюмо проворчал он, глядя на кочергу. — Ты меня убедил. Считай, что бороды уже нет.
В комнате надолго воцарилось молчание.
— Стало быть, она все-таки зацепила тебя за живое, не так ли, старина? — наконец осмелился спросить Бирн.
Погрузившись в печальные воспоминания, виконт ответил не сразу.
— Кто? — спохватился он.
— Как это — кто? Прекрасная, но жестокая дама, конечно.
Маркус с грохотом отшвырнул кочергу.
— Ты городишь чушь!
— Почему? Она ведь и в самом деле красавица! И ей это прекрасно известно.
«Вам нужно только мое тело…» Он застыл.
— Да… ей это известно. Но она не тщеславна… если ты именно это имеешь в виду.
— А… — промычал Бирн. — Но она действительно такая бессердечная, как о ней говорят?
— Насколько мне известно, она уже отказала одиннадцати искателям ее руки, — уклончиво ответил Маркус. — Вот ты мне и ответь, бессердечна ли она.
— Тогда будь поосторожней, старина, — понизив голос, предупредил Бирн. — Эта женщина не для таких, как ты.
Маркус испепелил его взглядом.
— Сначала Айверсли, потом ты! Сговорились вы, что ли? Скажите, Бога ради, за кого вы меня принимаете? За какого-нибудь сопливого хныксу… прыщавого фата, что ли?! И кроме всего прочего, я ведь говорил вам, что это просто сделка. Я стану волочиться за леди Региной только ради того, чтобы не упускать из виду Фоксмура.
— Э-э-э… да, именно так ты и говорил. Но эта дамочка успела уже обломать немало таких, как ты.
— Ад и все дьяволы! Мне известно, как оградить себя от уловок подобных дам! Позволь напомнить тебе, что мне стукнуло уже двадцать два, когда я решил, что ноги моей больше не будет в этом вашем свете! А до этого я успел хлебнуть немало горя из-за мерзких шуточек относительно моего роста и нелюбви к таким светским искусствам, как карты, пустая болтовня и умение завязывать галстук. — Маркус коротко, злобно хохотнул. — А еще там было великое множество девиц, в жилах которых текла кровь, слишком голубая для того, чтобы смешать ее с кровью несчастного ублюдка какой-то Иезавели! И хотя в глазах закона мое происхождение безупречно, я наслушался достаточно грязных разговоров о своем настоящем отце и его отношениях с моей матушкой — причем от этих самых «прекрасно воспитанных» юных леди…
— Я тоже, — перебил его Бирн. — Но в отличие от тебя я не пожалел времени, чтобы научиться, как обратить себе на пользу позор своего рождения. Для начала я попытался понять, что заставляет этих самых «прекрасно воспитанных» леди возжелать мужчину, а потом, воспользовавшись этим, делал так, что они падали к моим ногам.
— За спиной собственных мужей, разумеется.
— Не только — иногда прямо у них на глазах, если уж иначе было нельзя. — Глаза Бирна вспыхнули и заискрились, словно индийские сапфиры чистейшей воды. — Но с тех пор никто не называет меня ублюдком — в лицо, разумеется. Можешь поверить мне на слово. А большинство просто умирает от зависти, потому что это им самим не под силу. — На губах его играла дьявольская усмешка — точь-в-точь демон, за свои проделки низвергнутый в ад.