Загляни в себя. Думать без ума

Раджниш Бхагаван Шри

Как-то раз ко мне пришел профессор. «Почему бы вам ни написать брошюру, чтобы занести в нее все, что вы хотите сказать?
– спросил он меня.
– Придайте книге вид христианского катехизиса».

Какое уродливое предложение! Для меня оно звучит нелепо. Он хочет, чтобы я точно сказал, сколько на свете богов: один, два, три или гораздо больше? Бог и в самом деле сотворил мир за четыре тысячи лет до рождения Иисуса? В какой день Бог сотворил мир, сколько дней ему понадобилось для этого? Действительно ли он отдыхал в седьмой день? Сколько душ обитает в мире? Есть ли перерождение? В чем заключаются добродетели и грехи? Он хочет, чтобы я выражался четко и определенно.

Это невозможно, потому что поведение, которое добродетельно

утром, вечером может оказаться греховным. А то, что было неблаговидным утром, вечером станет целомудренным. Кто знает? Что-то праведно с одной стороны и неправедно с другой стороны. Что-то прекрасно сейчас, но уже в следующий миг становится отвратительным, кислым и горьким.

Жизнь это не какая-то вещь! Лишь некая вещь может иметь какое- то определение. Поэтому наука принципиальна, а религия не может быть принципиальной. Как только религия стала принципиальной, считайте ее мертвой. Не просите меня быть принципиальным. Неужели и в самом деле можно быть таким? Вы можете дать четкое определение воде: мол, она испаряется при температуре сто градусов, но не можете дать четкое определение человеку.

Человек непредсказуем. И чем выше вы растете, тем меньше в вас предсказуемости. Будда абсолютно не предсказуем. Вы не сможете заточить его в некие рамки, он выскользнет из вашего кулака. Будда подобен громадному небу. В нем так много разных нюансов, оттенков и песен! Он представляет собой яркое разнообразие! Неужели можно быть принципиальным? Вокруг нас так много противоречий и парадоксов. Откуда взяться принципиальности?

Нет, я не могу так неуважительно относиться к жизни. Дать вам точным ответ? Чтобы вы вцепились в него? Чтобы вы стали эрудитами? Чтобы вы возвратились домой и рассказали родным, что постигли совершенно четкое учение?

Этот вопрос задал доктор Арья из Найроби. Должно быть, он спешит постичь мое учение, а потом броситься в Найроби и говорить всем: «Вот его учение!» Нет, я не создам в тебе эрудицию. Я занимаюсь как раз искоренением всех знаний! Я не помогаю вам становиться эрудитами. Я помогаю вам создать в себе больше неведения и невинности, потому что жизнь происходит тогда, когда вы невинны. Вы доступны истине, когда ничего не знаете. Если же в вас есть некие знания, тогда вы закрываетесь.

Мое учение звучит так: ходите без ног, летайте без крыльев и думайте без ума.

Ум означает эрудицию. Кто задает этот вопрос о точном определении? Именно ум. Но ум не может иметь дело с арифметикой, логикой. Ум не способен понять песню. Ум может понять лишь силлогизм. Именно ум задает вопрос... а я враг уму.

И ты говоришь: «Хотелось бы услышать объяснение простым языком».

Ни одно слово не может содержать истину! Ни в одном слове ты не найдешь жизнь, любовь, Бога!

У суфиев есть девяносто девять имен Бога. Я удивляюсь, а почему не сто имен? Почему только девяносто девять? Они могли бы придумать еще одно имя. Но в этой цифре заключен громадный смысл. Суфии говорят: «Настоящее, сотое, имя остается неизвестным, потому что Бог не может пребывать ни в одном слове. Девяносто девять его имен это просто игрушки, потому что людям неуютно с безымянным Богом. Им нужно как-то называть Бога, чтобы обращаться к нему. Если у Бога нет имени, люди чувствуют бессилие... что им делать? Как обращаться к Богу? Где его искать?

Итак, суфии придумали девяносто девять имен Бога, но все это множество имен ни на что не указывает. Они намекают на существование сотого имени, но это сотое имя представляет собой пустоту. Девяносто девять имен Бога это не что иное, как названия пустоты, а сотое имя есть сама пустота. Но это опасные игрушки, поскольку дети совсем забыли о сотом имени и полностью поглощены своими девяносто девятью именами-игрушками.

Как-то раз у меня гостил один суфий. Он регулярно повторял имена Бога по утрам и вечерам, даже ночью. А я неустанно спрашивал его: «Когда вы помянете Бога?»

Ему было несколько не по себе от моих вопросов, ведь он поминал Бога постоянно: утром, вечером и ночью. На протяжении трех дней я постоянно спрашивал его: «Когда вы помянете Бога?»

«Что вы хотите сказать?
– наконец, вспылил суфий.
– Я только и делаю, что поминаю Бога. Разве вы не замечаете, что у меня постоянно шевелятся губы? Разве вы не видите в моих руках четки? Я все время перебираю бусины!»

«У Бога девяносто девять имен, - сказал я.
– Но когда же вы помянете самого Бога? Когда вы выбросите свои четки? Когда вы престанете шевелить губами? Когда вы прекратите болтовню, заглушите внутренний шум от постоянного произнесения девяносто девяти имен Бога? Вы должны прекратить эту практику, ведь только тогда на вас снизойдет тишина. И эта тишина таинственна. Ни один звук не может содержать безмолвие. Истину невозможно втиснуть в слово, ведь оно слишком мало для нее».

Ты просишь меня дать объяснение простым языком. Неважно, простые у меня слова или сложные. Все слова в равной степени неуместны для выражения истины. Не может быть, чтобы одни слова больше подходили для выражения истины, а другие - меньше. Все они абсолютно неуместны. Если ты хочешь познать истину, тогда тебе придется слушать мое безмолвие, мое существо.

Ты осведомляешься о том, чему же я пытаюсь учить здесь, и еще хочешь, чтобы я все объяснил тебе простыми словами.

Я не пытаюсь учить, а просто учу! Я какой стати мне делать попытки? Но я знаю, где источник этого вопроса. Дело в том, что вы все время делаете усилия. Люди пытаются любить, молиться, созерцать, он никогда не любят как раз из-за своих усилий. Неужели вы можете любить, если для этого напрягаетесь? Если вы силитесь молиться, значит вовсе не молитесь, потому что напряжение усилий заберет всю энергию. Разве вы будете созерцать, напрягаясь? Все ваши силы ушли на напряжение.

Один мастер дзен уронил на пол платок и сказал ученику: «Попытайся поднять этот платок и передать его мне».

Ученик тотчас же подхватил с пола платок и протянул его мастеру. Но мастер снова уронил платок и напомнил ученику: «Я велел тебе попытаться поднять его».

Шесть раз мастер ронял платок, ученик совсем растерялся. Потом его вдруг осенило: «Мастер велит пытаться поднять платок».

«Но как же мне пытаться поднять платок?
– удивился ученик.
– Я либо подниму его, либо оставлю на полу. К чему здесь усилия?»

«Но ты на протяжении трех лет только и делаешь, что пытаешься погрузиться в медитацию, - отозвался мастер.
– Ты либо созерцаешь, либо сидишь истуканом! Зачем делать усилия в медитации?»

Напряжение это средство, трюк. Вы напрягаетесь, когда не хотите что-то делать. Если же вы хотите чем-то заниматься, то просто делаете, вот и все.

В вашем доме случился пожар. Разве вы пытаетесь выбраться из него? Вы просто выбегаете! Вы не делаете попытки, не справляетесь в картах, не заглядываете в священные писания. Вы не задаетесь вопросом: «Откуда и каким образом мне следует передвигаться? К кому мне обратиться? Где мне найти мастера, который посоветует, как спастись?» Вы не раздумываете над тем, правильно ли для вас прыгать из окна, насколько этичным будет такой ваш поступок. Нужно выбегать через парадный подъезд или черный ход? Вы можете вылезти из окошка в туалете! Если дом полыхает, все эти нюансы ничего не стоят! И вы не делаете ряд попыток, а просто вылетаете на улицу. По сути, вы даже не думаете. Вы начнете размышлять уже после того, как выскочите на улицу. Тогда вы остановитесь под деревом, переведете дух и скажете: «Слава Богу! Мне удалось спастись». Но вообще-то, вы даже не думали, когда выбирались из дома. Все происходило непосредственно.