Заглянуть вперед (Сборник)

Стаут Рекс

Никого не было видно. Дом был тих; его обитатели понуро разбрелись по своим углам. Эллери опустился в кресло и, подперев голову руками, долго просидел так совершенно неподвижно в глубокой задумчивости.

Наконец, в его лице что-то промелькнуло. Он подошел к подножию лестницы и прислушался. Ни звука. На цыпочках он пробрался к телефону и минут пятнадцать озабоченно беседовал вполголоса с кем-то в Нью-Йорке. Окончив разговор, он поднялся в свою комнату.

Час спустя, когда все собирались к обеду, он тайком выскользнул по черной лестнице из дома, не замеченный даже кухаркой, хозяйничавшей на кухне, и провел некоторое время за каким-то занятием в густой темноте сада.

* * *

Всех обстоятельств этого

загадочного происшествия Эллери так и не выяснил. Первые ощущения появились вскоре после обеда. Уже позже, восстанавливая последовательность событий, он припомнил, что и другие стали клевать носом примерно в то же время. Обед запоздал и был холодным: исчезновение Оуэна, как видно, привело в расстройство также и кухонный распорядок. Кофе — а впоследствии Эллери убедился, что дело было именно в нем — был подан стройноногой служанкой только в начале девятого. Сонливость напала на них через какие-нибудь полчаса. Сидя в гостиной, они вяло перебрасывались ничего не значащими фразами. Лаура Оуэн, бледная и молчаливая, с жадностью проглотила кофе и даже попросила вторую чашку. Одна только миссис Мэнсфилд была настроена воинственно. Мысль позвонить в полицию явно не оставляла ее. Она питала большое доверие к местному полицейскому управлению, и в особенности, к его начальнику, некоему Ноутону, и постаралась не оставить у Эллери сомнений относительно его некомпетентности. Гарднер, казалось, не мог найти себе места, но в конце концов, забрался в угол гостиной, где раздраженно бренчал на рояле. Эмма Уиллоуз, утратив присущее ей юмористическое восприятие действительности, укрылась в своей раковине и в полном молчании косо поглядывала оттуда на остальных. Кэролин была определенно не в духе… Джонатана с воплями запихали в постель…

Как будто мягкое снежное покрывало тихо и вероломно опустилось на них, окутав все их чувства. Их охватила приятная истома. В комнате, к тому же, было очень тепло, и Эллери смутно ощутил у себя на лбу капельки пота. Он уже наполовину погрузился в дремоту, когда в его засыпающем мозгу прозвучал сигнал тревоги. В смятении он попытался встать, пошевелиться, но тело его налилось свинцом и отдалилось куда-то на край Вселенной. Комната поплыла перед ним, и он почувствовал, что его сознание неудержимо скатывается в бездну небытия. «Нас всех усыпили» — было последнее, что он успел подумать, различив, как в тумане, выражение на лицах окружающих…

…Казалось, что головокружение вернулось в тот же самый момент, без всякого перерыва. Перед глазами у Эллери заплясали какие-то точки, и кто-то с наглой настойчивостью стучал у него в висках. Открыв глаза, он увидел у себя под ногами яркую полосу солнечного света. Боже милостивый, ночь напролет…

Он схватился за голову и со стоном приподнялся. Вокруг в разнообразных позах были распростерты дышавшие с трудом тела его товарищей по несчастью, — всех, без исключения. Какая-то фигура — Эмма Уиллоуз, механически отметил его раскалывающийся мозг — пошевелилась во сне и издала вздох. Он выкарабкался из кресла, кое-как дотащился до переносного бара и налил себе щедрую порцию крепчайшего виски. Ему обожгло горло, и он почувствовал себя несравненно лучше. Подойдя к актрисе, Эллери деликатно потряс ее. Она медленно открыла глаза и уставила на него мутный, страдальчески-недоумевающий взгляд.

— Что?.. Где?..

— Нас усыпили, — просипел Эллери. — Всю гопкомпанию. Постарайтесь оживить их, мисс Уиллоуз, а я пойду разведаю обстановку. И хорошо бы проверить, не притворяется ли кто-нибудь из них.

Нетвердой, но целеустремленной походкой он направился в заднюю половину дома. Придерживаясь за стены, добрался до кухни. Вокруг стола с недопитыми чашками кофе без сознания раскинулись Милан, кухарка и горничная со стройными ногами.

Он вернулся в гостиную, одобрительно кивнул Эмме, трудившейся над телом Гарднера у рояля, и на ватных ногах поднялся на второй этаж. Довольно быстро ему удалось отыскать спальню Мастера Джонатана. Наследник спал глубоким естественным

сном под аккомпанимент гнусавого сопения. Он-таки сопел! Простонав, Эллери зашел в туалет, примыкавший к спальне Джонатана, и затем опять спустился вниз и прошел прямо в «берлогу». Почти тотчас же он вышел обратно, с хмурым и ожесточившимся взглядом. Схватив шляпу в прихожей, он поспешил в сад, где сразу окунулся в солнечное тепло. С четверть часа он искал что-то в невысоких зарослях, плотным кольцом окруживших дом Оуэна и придававших ему заброшенный вид, наподобие какого-нибудь ранчо на Диком Западе. Когда он возвратился, еще более помрачневший, все уже шевелились и жалобно стонали, обхватив голову руками, как испуганные дети.

— Квинн, ради всего святого… — воззвал к нему Гарднер хриплым голосом.

— Особа, сыгравшая с нами эту шутку, воспользовалась люминалом, хранящимся в аптечке, наверху, — сказал Эллери, сдернув шляпу и поморщившись от резкой боли в голове, — тем самым, который миссис Мэнсфилд давала вчера миссис Оуэн. С той лишь разницей, что на этот раз не пожалели весь пузырек. Недурная порция снотворного!.. Пока вы тут приходите в себя, я загляну на кухню навести кое-какие справки. Я думаю, это кофе… — Вернулся он, однако, с разочарованной миной. — Увы! Мадам поварихе, как выясняется, понадобилось провести некоторое время в ванной комнате. Милан возился с автомобилем в гараже, а служанка где-то отсутствовала — приводила в порядок свой туалет, подозреваю. В результате наш приятель люминолог имел прекрасную возможность высыпать весь пузырек в кофейник, дьявол его забери.

— Я немедленно звоню в полицию! — истерически запричитала миссис Мэнсфилд. — Так мы дождемся, что нас всех прирежут прямо в постели! Лаура, я категорически настаиваю…

— Миссис Мэнсфилд, прошу вас, — устало произнес Эллери. — Не надо героических поступков. Было бы гораздо больше пользы, если бы вы прошли на кухню и усмирили бунт, который там назревает. Женский персонал, похоже, вот-вот начнет упаковывать чемоданы.

Сжав губы, миссис Мэнсфилд рванулась на кухню. Мгновение спустя до них донесся ее возмущенный голос, утративший свою привычную слащавость.

— Но, Квинн, должен же нас кто-то защитить… — возразил Гарднер.

— Может быть, это с моей стороны и наивно, — с побледневшими губами проговорила Эмма Уиллоуз, — но мне все же хотелось бы знать, кто это сделал и зачем. Этот пузырек наверху… Его мог взять только кто-то из нас, не так ли?

Кэролин Гарднер испуганно вскрикнула. Лаура Оуэн бессильно откинулась в кресле.

— Один из нас? — переспросила рыжеволосая Кэролин шепотом.

Эллери мрачно усмехнулся. Но затем усмешка исчезла с его лица, и он повернул голову в сторону прихожей, прислушиваясь.

— Что это было? — бросил он.

Все застыли от страха и обратили взоры в том направлении. Но в прихожей никого не было видно. Эллери решительными шагами устремился к входной двери.

— Господи, что там еще такое? — пролепетала Лаура.

— Мне послышался какой-то странный звук, — объяснил Эллери и распахнул дверь. Утреннее солнце ворвалось в комнату. В его лучах они увидели, как он нагнулся и подобрал что-то на крыльце, затем выпрямился и стал быстро вертеть головой туда и сюда. Пожав плечами, он повернул обратно и закрыл за собой дверь.

— Какой-то пакет, — сказал он, нахмурившись. — Не зря мне показалось…

В изумлении они смотрели на сверток в коричневой бумаге в руках Эллери.

— Пакет? — спросила Лаура Оуэн. Лицо ее просветлело. — Это, наверное, от Ричарда! — Но тут же она осеклась и побледнела. — Или вы думаете?..

— Адресовано вам, миссис Оуэн, — задумчиво проговорил Эллери. — Никаких марок или штемпелей.

Надпись сделана крупными печатными буквами, чтобы скрыть почерк. С вашего разрешения, миссис Оуэн, я распечатаю его сам. — Он разорвал тонкую бечевку и развернул бумагу. Содержимое пакета заставило его нахмуриться еще больше. Все, что там было — пара крупных мужских спортивных туфель с изношенными подметками.