Заговор Алого Первоцвета
Шрифт:
Дилейни быстро задул свечу, чтобы она не увидела то, что он не мог скрыть, затем быстро взял ночную рубашку. Он едва сдержал стон разочарования.
– Прости, дорогая, я не хотел тебя разбудить, – сказал он и отчетливо зевнул. – Господи, поразительно, что ты не спишь как мертвая после сегодняшних усилий. Я сам валюсь с ног. Я едва смог подняться по лестнице.
В темноте послышался тяжкий вздох.
– Тогда ложись и поспи, – безучастно сказала Маргерит. – Ты хотел выехать рано утром и тебе нужно отдохнуть.
Финн прикусил нижнюю губу и нащупал путь к кровати, затем лег рядом с нею и повернулся на левый бок, спиной
– Боже, что за день! – сказал он. – У меня такое ощущение, что я смогу проспать сотню лет.
С ее стороны кровати не последовало никакого пожелания спокойной ночи.
– Ну, тогда спокойной ночи, – сказал Финн.
Он выждал несколько минут, а потом начал имитировать храп. Еще через несколько минут он услышал, как Маргерит встала с кровати и быстро надела ночную рубашку, а затем тихо вернулась в постель. Вскоре она уснула. Финн, с другой стороны, знал, что ему повезет, если он вообще поспит. И еще он знал, что утром будет себя ненавидеть.
3
Они прибыли в Кале вечером следующего дня, сделав в пути несколько остановок, чтобы поменять лошадей. Дорога показалась долгой и трудной. Финн вымотался и покрылся дорожной пылью. Маргерит растрясло внутри кареты, но она не издала ни единого слова жалобы. Они поехали прямо к порту, и когда показалась бухта, Финн разглядел стоящую на якоре изящную пятидесятифутовую шхуну с длинным и стройным бушпритом, мачты-близнецы которой едва угадывались в сумерках. Они оставили экипаж в гостинице и наняли небольшую лодку – отвезти их на «Мечту».
Вода дыбилась от холодного бриза, и Маргерит куталась в тонкий плащ, обернув его вокруг себя и не говоря ни слова. Финн не мог не восхищаться ею. Ей выстрелили в голову, сделали небольшую операцию в полевых условиях, хотя она и не знала об этом, и накачали наркотиками. Она тряслась внутри кареты на ухабистых и покрытых выбоинами проселочных дорогах около полутора сотен миль, которые они проделали за удивительные два дня, загнав при этом несколько упряжек лошадей, а теперь ее жестоко бросало вверх и вниз в маленькой лодке в неспокойных водах Ла-Манша, которая направлялась к «Мечте». Ветер пронизывал ее модный легкий плащ с капюшоном, словно его там и не было, но, если не считать легкого трепетания плеч и едва заметного дрожания нижней губы, Маргерит оставалась спокойной и уравновешенной, словно на гребной прогулке по тихому деревенскому озеру.
Лодка подошла к яхте, и один из членов экипажа сбросил за борт веревочную лестницу. Пока лодочник вцепился в конец лестницы, пытаясь удерживать лодку на волнах, Финн помог Маргерит подняться по ступенькам, прижавшись к ней сзади и крепко обхватив ее на случай, если она не справится и упадет. Она поднималась немного неуверенно, ей было непривычно, что мир раскачивается вокруг нее, но она держалась крепко, и через несколько мгновений член экипажа протянул ей руку и помог забраться на борт. Она поблагодарила молодого человека, который неловко улыбнулся в ее присутствии, и повернулась, чтобы посмотреть на Финна со слегка дрожащей улыбкой.
– Как пройти в мою комнату, Перси? Ой, она называется каютой на корабле, не так ли?
– Позвольте мне, миледи, – сказал высокий, рыжеволосый молодой человек лет двадцати шести или двадцати семи, который подошел к ним
– Вы очень добры, лорд Дьюхерст.
– Энтони, мэм, – сказал тот с улыбкой, – или Тони, если хотите. Так зовут меня все мои друзья.
– Спасибо, Тони. А теперь, джентльмены, с вашего разрешения я удалюсь.
Дьюхерст увел ее на нижнюю палубу, бегло оглянувшись на Финна и показав ему, что он сразу же вернется. Финн прислонился к грот-мачте по центру корабля и вытащил одну из своих глиняных трубок. Он наполнил ее табаком, который примял. Затем, согнувшись и закрыв ее рукой от ветра, он зажег ее после нескольких попыток и устроился у тиковых перил дожидаться возвращения Дьюхерста. За исключением капитана, обветренного морского волка по имени Бриггс, который приветствовал его на борту и спросил, если есть что-то, что он может для него сделать, остальные члены экипажа решили его не беспокоить. Бриггс принес ему наполненную ромом оловянную флягу, а затем снова отправился в свою каюту. Через несколько мгновений вернулся Дьюхерст.
– Должен сказать, Перси, она просто чудо! Красивая, очаровательная и умная; тебе будет завидовать каждый мужчина в Лондоне.
– Осмелюсь заметить, – сказал Финн, – за исключением тех, кто не может смириться с варварством, практикуемым в настоящее время на этих берегах.
Дьюхерст внезапно помрачнел.
– Значит, это правда – о Сен-Сире?
– Так ты слышал? – осторожно сказал Финн, пытаясь вызвать его на разговор.
– Да уж, новости распространяются быстро, если это плохие новости, – сказал Дьюхерст.
– Помилуй, что я могу сделать? Она моя жена, Тони. Я женат на ее прошлом, а также на ее будущем.
– А что Ффаулкс? Он в порядке? Ты его видел?
– Да, с ним все хорошо. Он выбрался из ворот немного раньше нас, но мы не встретили его по пути. Без сомнения, он съехал с главной дороги, пока не убедился, что ехать дальше безопасно. Хотя были проблемы. Его преследовали солдаты, но остановили не ту повозку. Я проехал мимо, когда они разламывали ее на части в поисках человеческой контрабанды.
– Он же справится, так ведь, Перси? – сказал Дьюхерст с выражением беспокойства на лице.
Финн кивнул.
– Он справится. Эндрю не дурак. Но мы должны отплыть в Дувр без него. Я не могу позволить де Шали и Маргерит столкнуться лицом к лицу. Это все испортит. Надо будет отправить за ними «Мечту».
– Бедный Сен-Жюст, – сказал Дьюхерст.
– Ты о чем? – спросил Финн.
– О, я сказал: «Бедный Сен-Жюст». Единственный из фельянов, обладающий хоть каким-то влиянием, и его назначают в Комитет общественной безопасности, где полно якобинцев Робеспьера. Если бы все оказалось наоборот! Но он заседает именно там, балансируя на краю пропасти, в то время как Фукье-Тенвиль продолжает свою бойню. Если бы не его помощь, мы бы никогда не вытащили де Шали живым, но я боюсь, что этого будет мало, чтобы искупить преступление его сестры.