Заговор генералов
Шрифт:
Он вдруг расхохотался:
– Случай такой однажды произошел: проходит мимо нашего верстака меньшевик, глянул на оттиск полосы, а на ней статья "Ответ", и под ней подпись: "Н. Ленин"! Меньшевик тот глаза вытаращил: "Да Ленин же в Германию удрал!.." Ну, мы ему: "Дурак ты, дурак! Прочти-просветись, статья-то по самым последним фактам прямо в номер написана!" Он прочел и эдак, будто между прочим: "А интересно бы узнать, где сейчас находится товарищ Ленин?" Ишь в товарищи себе, прохвост, захотел! И потом снова: "Интересно,
– Представляю, если бы они узнали...
– проговорил Антон. Подумал: "Где сейчас Владимир Ильич?" Но даже и спрашивать не стал: чему-чему, а уж этому годы подполья его научили...
– Из предосторожности мы не писали, что "Рабочий и солдат" - орган "военки": просто "ежедневная газета" РСДРП. Теперь съездом газета утверждена как центральный орган ЦК, та же "Правда".
– Мы на батарее так сразу и поняли, - кивнул Путко.
– Вот такие пироги, товарищ георгиевский кавалер, - не без гордости заключил Василий.
– Ну а ты с какими гостинцами пожаловал?
Как и тогда, в марте, они незаметно перешли с "вы" на дружеское "ты".
– В Питере я проездом: сделал остановку для рекогносцировки. Держу путь в Москву - делегирован армко-мом на какое-то Государственное совещание.
– Во-от оно что!
– даже присвистнул Василий. Его светлые брови сошлись на переносье в узелок.
– Это оч-чень важно и оч-чень нам нужно! Как раз сейчас Центральный Комитет вырабатывает тактическую линию по отношению к Московскому совещанию. И ты можешь оч-чень нам пригодиться! Пошли.
В передней Василий у зеркала достал из кармана косматый рыжий парик и натянул его на свой оселедец. Прилепил под нос пышные усы.
– Ну как, хорош?
– обернулся к Антону.
– Временные имеют желание и меня засадить в кутузку, да я не хочу задарма харчиться.
В парике, в макинтоше и с тростью в руке он стал неузнаваем. Даже походка изменилась - этакий столичный фат.
Путь был дальний, на Фурштадтскую. Наконец добрались.
– К сведению: эту квартиру мы снимаем у монахинь женской церковной общины, - подмигнул Василий. Он был в превосходном настроении.
Они поднялись по лестнице. В большой комнате - несколько человек. На столах - бумаги, стопки газет. С краю - самовар и чашки на латунном подносе, горка бутербродов, дым от папирос слоится под абажуром. Василий подошел к одному из мужчин, сидевших спиной к двери. Что-то сказал. Мужчина поднялся, обернулся, отодвинул стул.
Он был высок, неимоверно худ. Огромный лоб с поредевшей прядью, миндалевидный разрез глаз, тонкий нос с нервно вырезанными ноздрями, узкая бородка. Мужчина вгляделся.
Но первым узнал Антон:
– Товарищ Юзеф!
– Товарищ Владимиров, да? Ну, вечер добры. Точнее - добро утро, - он кивнул в сторону окна.
Действительно,
– Так ты, оказывается, знаком с товарищем Дзержинским?
– сказал Василий.
– Тогда сам и выкладывай, куда направлен и зачем...
Теперь все сидевшие за столом обернулись и смотрели на Путко.
– Я - член комитета Двенадцатой армии Северного фронта, - сказал ой. Делегирован на Московское совещание...
Глава третья
5 августа
1
Антон вернулся на Полго-стровский, в дом под вишнями, где сбросил вчера свой ранец, когда было уже полное утро нового дня.
– Так и не поспали, Антон... Владимирович?
– глянула на него Наденька.
– Я вам постелю. В маминой комнате.
Голос ее дрожал. В нем были и слезы, и обида, и в то же время какое-то благодарное облегчение.
– Ну что ж, часок у меня есть...
– только сейчас он почувствовал, что устал.
– Но в двенадцать хоть за ноги стащи, хорошо?
– Вода уже согрета, можете помыться с дороги. Девушка внесла в горницу таз, два ведра и вышла. Он с удовольствием стянул с себя пропахшую махрой и потом одежду, смотал со лба черный от пыли и засохших пятен крови бинт.
А когда проснулся, увидел в дверь комнатенки, что Наденька доглаживает его брюки, гимнастерка же, как накрахмаленная, висит на плечиках, сверкая крестами и белоснежным подворотничком.
– Который час, Наденька?
– А я и не глядела, - отозвалась она. Он посмотрел на ходики:
– Ах ты!.. Была б моим вестовым, на гауптвахту бы посадил!
Девушка принесла его одежду, сложила на стуле перед кроватью:
– Нательное потом выстираю, вот Санькино, в пору будет... Сейчас завтракать будем.
Антон с благодарной улыбкой кивнул. Она отозвалась открыто, смешное личико ее с короткой стрижкой засияло.
Через полчаса, отутюженный, бодрый и сытый, с венцом бинта на голове под фуражкой, он уже вышагивал в сторону Александровского моста выполнять первое задание, полученное от товарища Юзефа - члена ЦК Феликса Дзержинского.
Двое суток назад, в Вендене, в штабе армии, вместе с предписанием о делегировании его на Московское совещание, Путко получил еще и рекомендательные письма в питерские отделения "Союза офицеров армии и флота" и "Союза георгиевских кавалеров". Находясь все время на передовой, Антон не имел возможности узнать, чем они дышат, хотя при штабе их Двенадцатой армии тоже были недавно открыты такие отделения.
– И та и другая организации - опорные базы контрреволюции, - с интересом изучив рекомендательные письма, сказал Дзержинский.
– Нельзя упустить столь великолепную возможность прощупать их изнутри. Фронтовик. Офицер. Кавалер. Делегат. И ни намека на вашу партийную принадлежность. Понятно? Вечером доложите о результатах.