ЗАГОВОР ГОРБАЧЕВА И ЕЛЬЦИНА: КТО СТОЯЛ ЗА ХОЗЯЕВАМИ КРЕМЛЯ?

Костин Александр Георгиевич

— Ну и что он?

— Он сказал, что такой человек ему и нужен. Но еще я сказал, — добавил Руцкой, — что, что бы ни случилось, я пойду с ним до конца. Ведь я офицер… [326]

Пройдет совсем немного времени, и Борис Ельцин, который станет президентом России, в какой-то степени благодаря выигрышному имиджу своего боевого «вице», идущему с ним в паре, повернется к Александру Руцкому спиной. Вначале он Руцкого будет «загонять в угол» заведомо невыполнимыми поручениями: неведением порядка в сельском хозяйстве и в вопросах коррупции высших эшелонов власти. К изумлению всех Руцкой не обиделся, даже не стушевался, а рьяно взялся за дело. Правда, как язвительно

замечал Василий Селюнин, не стяжал себе славы генерал в агросражениях, ох, не стяжал. А все оттого, что при текучести натуры он был и пребывает дилетантом. Губернаторская деятельность Руцкого в Курске вполне подтвердила это наблюдение Селюнина. Но от губернаторского кабинета в Курске Руцкого отделяют еще несколько лет. Пока же, убедившись, что царь Борис его ни в грош не ставит, он занялся борьбой с коррупцией, сбором компромата на «безусых ефрейторов» и самозваных генералов власти. Собрал аж 11 чемоданов. В октябре 1993 года, когда Руцкой вместе с Хасбулатовым воспротивятся пресловутому ельцинскому указу № 1400 о роспуске парламента, Ельцин отдаст приказ палить из танковых пушек по Белому дому. Боевого генерала Руцкого, сумевшего остаться в живых на войне, выбравшегося из горящего, сбитого истребителя, политика, смело вскрывающего гнойники коррупции и сумевшего избежать жернов аппарата, — в тот холодный октябрьский день Борис Ельцин прикажет вывести словно вора, пойманного с поличным, из белого дома под прицел снайперов… Но все это будет потом…

326

Л. Млечин. Борис Ельцин. Послесловие. :«Центрполиграф», 2007. С.135.

Драма А. Руцкого, как несостоявшегося вице-президента России, была предопределена двумя обстоятельствами. Во-первых, он совершенно неожиданно попал в окружение Ельцина, которое уже давно сложилось, но среди членов которого были весьма непростые отношения. В частности, Геннадий Бурбулис, сам мечтавший заполучить этот пост, начал плести интриги вокруг Руцкого. Он полагал, что Руцкой займется армией и только. Но Руцкой считал себя заместителем Ельцина и пытался лезть во все дырки. Бурбулис провел ряд искусных интриг и отлучил «усатое голенище», как прозвали Руцкого в Кремле, от всякого участия в делах правительства и администрации Президента.

Во-вторых, совершенно не зная крутой характер президента, он с солдатской прямотой стал давать ему «советы» и рекомендации в том числе и личного плана. Так, А. Руцкой решил «поработать» над имиджем Ельцина:

«Борис Николаевич, где вы взяли эти ботинки? Вам нельзя носить такие ботинки! Вы же Президент! Так, завтра будем выбирать вам обувь!» И на следующий день Руцкой предложил Ельцину не одну, а пар шесть новенькой итальянской обуви. То же самое с костюмом: «Этот цвет вам не идет. Будем выбирать…»

Ельцин подобного панибратства не допускает. Даже любимая дочь Татьяна, когда особенно перестарается, получает по ушам. Однажды за вмешательство в его личные дела, дескать, галстук не тот надел, запретил дочери вообще появляться в Кремле, дал Коржакову команду лишить ее права пользования автомашиной.

А тут какой-то Руцкой лезет в душу. Словом, отношения не сложились с самого начала. Да еще Руцкой вздумал считать, что вице-президент — это не просто паж, кукла при Президенте, а его первый заместитель. Он выполняет разовые поручения, задания Президента. Никакой самостоятельной политической позиции он, по убеждению босса, занимать не должен.

Руцкой не желал принимать ситуацию, при которой несколько ключевых фигур в российском руководстве в звании ефрейторов или в лучшем случае капитанов играли в политике гораздо более весомую роль, чем он — боевой полковник, всенародно избранный вице-президент.

Придет время и уже А. Руцкой «сдаст»

своего патрона, которому он клялся в верности своей офицерской честью. Так что в плане предательств своих приближенных или кумиров эти два человека, волею судьбы или случая оказавшиеся на вершине российского Олимпа, мало отличались друг от друга.

Вернемся однако к выборам Первого Президента России (ППР). Кто же был соперником Ельцина? Наиболее серьезным претендентом на звание ППР был земляк Б. Ельцина, бывший директор «Уралмаша» Николай Иванович Рыжков. Теперь это уже бывший Председатель Совета Министров СССР, беспредельно преданный ранее генсеку Горбачеву, но тем не менее изгнанный им из своего окружения. Рыжков конечно фигура авторитетная, его рейтинг был особенно высок после трагического землетрясения в Армении. Он проявил себя там крупным организатором, но его все время затенял Горбачев, не давал самостоятельности, держал на вторых ролях. На выборах избиратели посчитали Рыжкова человеком Горбачева, которого уже большинство не воспринимало, и потому он, на наш взгляд, уступил Ельцину.

Еще одним соперником Б. Ельцина был уже прямой выдвиженец М. Горбачева — Вадим Бакатин. Ничем особым он не выделялся, но был почему-то любимчиком прессы. Но выдвижение это было чисто формальным. Сам Бакатин в ответ на вопрос корреспондента телевидения, за кого он лично отдаст голос, если станет ясно, что у него нет шансов, ответил:

— За Ельцина!

В гонке за президентский титул участвовали также Аман Тулеев, Альберт Макашов и Владимир Жириновский. Кстати, Владимир Вольфович вышел на третье место.

Что же предопределило победу Ельцина 12 июня 1991 года? Все, кроме, разумеется, самого Ельцина, считают, что главенствующую роль сыграло заступничество народа за гонимого, обиженного. Во-вторых, всем надоели затянувшиеся перепевы Горбачева, который все обещал и обещал близкий рай, но вольготно жила лишь его Раиса, а жизнь людей все ухудшалась. Избиратели голосовали не столько за Ельцина, сколько против Горбачева.

Правда, у Б. Н. на этот счет есть своя точка зрения. И в ней тоже есть своя правда.

Вот как он делится «своей правдой» в книге мемуаров «Записки президента»:

«Самым важным политическим мотивом этих выборов я считаю разделение ролей: Горбачев представлял собой Союз, империю, старую державу, а я — Россию, независимую республику, новую и даже пока еще не существующую страну. Появления этой страны все ждали с нетерпением.

Большая часть российского общества подошла к июню 91-го с ощущением финала советского периода истории. Само слово «советский» уже невозможно было произносить. Оно исчерпало свой ресурс. Во всем мире образ СССР был неразрывно связан с образом военной силы. «Советский человек» и «советский танк» — оба эти понятия находились в каком-то немыслимом, сложном, неразрывном единстве. Изменив в рамках своей глобальной стратегии наш образ в мировом сообществе, зачехлив пушки у наших танков, Горбачев продолжал твердить о социализме, о дружбе советских народов, о достижениях советского образа жизни, которые нужно развивать и обогащать, не понимая, что зашел в тупик.

Я пришел с идеей самого радикального освобождения от «советского» наследия — не просто путем различных реформ, а путем изменения державной, несущей, строительной функции России».

Лукавит, ох как лукавит Борис Николаевич. Ведь только в марте, три месяца назад, подавляющее большинство россиян, всех советских людей высказались за сохранение Советского Союза, а он твердит, что все «советское» изжило себя. Надо же дойти до такого цинизма!

На выборах 12 июня 1991 года (дата выбрана не случайно — год назад в этот же день была принята Декларация о суверенитете России) Ельцин собрал 57,35 процента голосов. 19 июля на торжественном заседании Верховного Совета РСФСР состоялась инаугурация Ельцина. Она проходила в Кремлевском дворце съездов.