Заговор на Нуич-стрит

Мэрфи Уоррен

– А, проснулся, – сказала миссис Маккуэйд. – Там пришли из ФБР. Они хотят поговорить о сверхурочных.

– Пусть работают на внешних линиях, если внутри еще не все готово.

– Это ФБР.

– Ну спроси у кого-нибудь поопытнее. Делай, что можешь. Можешь заказать любые детали, если нужно.

– Пришли из ФБР, чтобы на всю жизнь засадить тебя в тюрьму.

– Ага, хорошо… Давайте, – пробормотал Джимми Маккуэйд и вновь погрузился в блаженный сон.

– Вот видите, – сказала миссис Маккуэйд со странным чувством облегчения.

– Попробуйте

еще раз, – попросил один из агентов.

Миссис Маккуэйд схватила мужа за плечи и начала трясти.

– Ладно, ладно. Начнем работу, – сказал Джимми Маккуэйд, спуская ноги с кровати. Заметив двух мужчин без инструментов в руках и оглядевшись, Джимми наконец сообразил, что он не на стройплощадке.

– Так я дома?! Привет, дорогая! А что здесь делают эти двое?

– Мы из ФБР, мистер Маккуэйд. Нам нужно с вами поговорить.

– О, – сказал Джимми Маккуэйд, – конечно.

Жена сварила ему большую чашку кофе. Разговаривали на кухне.

– Интересные вещи происходят на вашей новой работе, не так ли?

– Работа есть работа.

– Нам кажется, что это нечто большее, чем просто работа. Вы нам поможете?

– Конечно, я добропорядочный гражданин. Но я еще и член своего профсоюза…

– Джонни Делано тоже был членом профсоюза?

– Да.

– Он был его патриотом?

– Да.

– Он им оставался, когда бросил работу?

– Да. Ему это оказалось не под силу, но профсоюз ему дорог.

Один из агентов понимающе кивнул и положил на мраморную крышку кухонного столика какую-то фотографию.

Джимми Маккуэйд взглянул на нее.

– Ну и что? Это фото какой-то кучки грязи.

– Ее имя – Джонни Делано, – сказал фэбээровец.

– О, нет, – простонал Маккуэйд, всмотревшись в фото.

– Его удалось опознать по единственному сохранившемуся пальцу. Все зубы были раздроблены. Часто удается провести идентификацию тела по карточкам стоматологов. Но у Делано все зубы были разбиты, буквально стерты в порошок, а тело – как бы раздавлено и растворено одновременно. Криминалисты до сих пор не могут объяснить, что же с ним произошло. И мы тоже не знаем, что с ним сделали. Уцелел только один палец. Видите, торчит какая-то штука? Это палец.

– Ладно, ладно, перестаньте! Хватит. Я понял. Что вы от меня хотите? И уберите эту фотографию!

– Поверьте, мы никоим образом не собираемся вредить профсоюзному движению. Дело в том, что сейчас ваш союз содействует чему-то, что может отрицательно сказаться на его членах. Нас не интересуют внутренние дела профсоюзов, но появились доказательства того, что ваш союз и другие – Международное братство водителей, Ассоциация летчиков, Содружество железнодорожных рабочих и Международная ассоциация портовых грузчиков – строят планы, противоречащие интересам нации, причем задуманное бумерангом ударит и по самим профсоюзам.

– Мне и в голову не придет вредить своей стране, –

с негодованием ответил Маккуэйд.

Так они беседовали до рассвета. Он согласился принять в бригаду двоих – его собеседников, агентов ФБР.

– Это опасно, – предупредил Джимми Маккуэйд.

– Да, похоже на то.

– Договорились. Я никому никогда не желал зла и всегда считал, что профсоюзное движение призвано защищать рабочего человека.

– Мы тоже так думаем. Но в данном случае…

– На работу выходим завтра.

– На работу выходим сегодня.

– Но мои люди устали.

– Мы-то не настаиваем, командовать будут другие, вот увидите. Позвоните нам по этому номеру, когда соберете бригаду. И не забудьте, что двоих придется на время отстранить от работы.

Агенты оказались правы. В одиннадцатом часу утра в дверь Маккуэйда позвонил сам вице-президент Международного профсоюза связистов.

– Какого дьявола?! Что вы себе позволяете?

– Мои люди с ног валятся от усталости.

– Значит вы набрали слабаков! Ничего, войдут в форму.

– Они потеряли форму на этой работе.

– Вот что, если желаете себе добра, быстро собирайте всех!

И Джимми Маккуэйду пришлось подчиниться, поскольку он прекрасно понимал, что имел в виду вице-президент. На этот раз в бригаде появились двое новичков, которые почти и не работали, а весь день прошатались по стройплощадке. В ящике для инструментов у этих новичков была спрятана кинокамера с телеобъективом. Несмотря на то, что в бригаде фактически не хватало двоих, работа продвигалась нормально. В двенадцать часов Джимми Маккуэйд разделил бригаду на две смены. Первая была отпущена на восемь часов домой, а вторая продолжила работу. Два новичка, полдня бродивших по стройке и заводивших разговоры с каждым встречным, попали в первую смену.

Последний раз Маккуэйд видел их входящими в лифт.

Восемь часов спустя, когда Джимми собирался закончить работу и отправиться домой, к нему подошел менеджер.

– Пойдемте со мной.

Они вошли в лифт, которым рабочим пользоваться не разрешалось. Менеджер поочередно нажал несколько кнопок, и Джимми подумал, что на других этажах в лифт сядет еще кто-то. Но кабина, не останавливаясь, пошла вниз и спустилась этажа на три ниже подвального уровня. Маккуэйду отчего-то вдруг стало не по себе.

– Послушайте, мы свое дело сделаем, не беспокойтесь.

– Хорошо, Маккуэйд, я в этом не сомневаюсь.

– Я ведь хороший работник и лучший бригадир во всей телефонной компании.

– Это нам известно. Поэтому вас и выбрали.

У Маккуэйда слегка отлегло от сердца, он улыбнулся. Лифт наконец остановился, и они очутились в громадном зале, одну из стен которого целиком занимала рельефная карта США высотой в два этажа. Скалистые горы выдавались на ней, словно хребет аллигатора.

– Ух ты! – вырвалось у Джимми.