Заговор на Земле

Аряев Алексей

И вот оно – оптимальная дистанция пуска достигнута. Ближе подойти было бы уже просто самоубийством – зенитные орудия на вражеском линкоре были довольно высокой мощности, и штурмовики, несмотря на свою очень серьёзную бронезащиту, просто-напросто были бы сметены их огнём. Пилоты приняли решение атаковать с оптимальных дистанций. Ракеты стартовали с их пилонов. Это было очень красивое зрелище. Вот только пользы от него было мало – почти все ракеты успешно перехватили орудия ПКО линкора… Две или три ракеты всё же попали в обшивку корабля, и, взорвались, вырвав оттуда нехилый клок брони… Командир ударной эскадрильи решил атаковать с минимальной дистанции, и, совершив красивейший манёвр, вошёл в зону действия ПКО линкора. Он крутился, как вихрь, и выстрелы орудий проходили мимо. Ракеты тоже взрывались, не причиняя ему никакого вреда. И вот пилот

приблизился на такую дистанцию, когда пущенную ПКР уже перехватить было бы невозможно. Ракета стартует с его пилона и мчится в борт линкора. Очень красивый взрыв, после которого на броне вражеского корабля не хватает многих кусков. Комэск, по-прежнему, накручивая фигуры высшего пилотажа, пытается выйти из зоны действия орудий, и ему это почти удаётся – он не смог разминуться с выстрелом вражеского орудия всего на несколько сантиметров. Импульсы плазмы прожгли несколько дыр в крыле штурмовика и немного повредили его правый двигатель. Пилот отключил его и дотянул до относительно безопасного места на одном левом. Почти, как в той песне про «…на честном слове и на одном крыле…». Отважную попытку комэска попытался повторить один из его пилотов. Но до пуска своего ПКРа он просто не дожил – парню очень сильно не хватило манёвренности, и первая же очередь вражеского орудия превратила его в огненный шар.

Штурмовики буквально остановились в космосе. Шансов нормально пройти через заградительный огонь у них не было – командиру, по сути, просто очень сильно повезло, что он смог отделаться такими лёгкими повреждениями. С большого расстояния пуски их ракет просто не имели никаких шансов, а подойти ближе они не могли. Можно было, конечно, ввести в сражение «Экслер», но, в случае его уничтожения (а это было более, чем вероятно), у нас больше не осталось бы никакой поддержки. Собственно, на данный момент мы проигрывали – несмотря на то, что наши истребители и перехватчики почти полностью выбили москитные силы противника, сам линкор мы пока что повредили не очень сильно, и свою задачу по уничтожению Земли он бы выполнил без особых затруднений.

Ну, вот, собственно, и наступил тот самый момент, когда силами одного-единственного подразделения можно сделать очень и очень много…

– Призраки, работаем! – отдал я приказ на атаку.

Воспользовавшись тем, что враг не мог видеть наши машины (пока мы не открывали огонь ракетами), я принял решение в ближнем бою выбить всю систему ПКО этого чёртового линкора. И мы пошли в бой.

«Молния» – это прекрасная машина, сделанная по специальному заказу для спецподразделений разведки, типа моей группы. Их очень мало, и в войска эта машина пока что поставляется неохотно. Да, кое в чём она проигрывает стандартному общевойсковому истребителю-перехватчику «Хищник», но именно за счёт своей невидимости для практически всех вражеских сенсоров, «Молния» намного, намного опаснее всё того же «Хищника». Мы вошли в зону действия ПКО. Это примерно полтора километра от поверхности линкора. Я приказал всем лечь в дрейф. Несколько выстрелов тормозными двигателями – и истребители «зависают» относительно линкора, направив нос точно в противника. Пассивные сенсоры засекают ВСЕ цели на поверхности корабля – орудия, порты ракетных установок, сенсорные решётки и масс-детекторы. По сети распределяем цели – чтобы не ударить всей группой по одной цели. Распределяем, чем и куда бить. И, через полторы секунды (а именно столько ушло у нас на всё про всё), наносим удар. Сразу же, как только ракеты стартуют из орудийных отсеков истребителей, я перевожу двигатели на форсаж, и в красивейшей противоракетной спирали уношусь из зоны действия ПКО. Мои пилоты, работая по той же схеме, но в других направлениях, тоже без особых проблем уходят из-под ответного удара. Нам вслед были из всех стволов, да без особой пользы. А потом и это прекратилось – наши ракеты нашли свои цели. Практически вся система вражеского ПКО была разрушена.

– Лидер передаёт штурмовикам. Путь свободен. Можете работать. Сожгите эту тварь!

– Принято, Лидер. Работаем!

Штурмовики начали заход на линкор. Точно отстреливаться он уже не мог, так как мы выбили, конечно, не все орудия, но большую часть сенсоров корабля. Комендоры противника пробовали стрелять вслепую, но особой точности у них не было. А наши штурмовики били, как в тире, отправляя ПКР за ПКРом со снайперской точностью.

По линкору пронеслась серия взрывов, но его силовая установка, как мне показалось, была ещё

целой. И именно с её помощью командир корабля решил выполнить своё задание до конца… Линкор, который и раньше двигался на приличной скорости, начал вдруг ускоряться, двигаясь по направлению к Земле. Штурмовики сделали ещё несколько залпов по противнику, но, так как линкор начал разгоняться, такой точности у них уже не было. Почти все ракеты легли с большим разбросом. И на повторный заход у ударных эскадрилий возможностей уже не осталось. Догнать линкор им просто не хватало скорости. А бить в корму – во-первых, двигатели тоже прикрыты какой-то защитной системой, а во-вторых, когда ракета бьёт в лоб на встречных курсах, она наносит больше разрушений, нежели удар в кормовую часть… Да и в случае промаха есть риск, что торпеда или ракета может уйти в планету. И не факт, что планетарная система ПКО её перехватит…

– Призраки, – сказал я. – Теперь дело за нами. У наших коллег на «Хищниках» и «Сверхновых» нет ПКРов, а у нас они есть. Так что сделать это можем только мы. Надо обогнать эту дуру, зайти ей в лоб и одним залпом высадить в неё хотя бы по три ракеты. И мы точно её уничтожим. Погнали!

– Принято, командир, – ответили мои пилоты.

Скорость на максимум. Одновременно отключаю предохранитель – мало ли, вдруг вмешается и не даст разогнаться. Теперь работают все двигатели «Молнии», включая аварийные разгонные модули. Я смотрю на силуэт линкора на своём экране, и вижу, как он начинает постепенно вырастать в размерах. Я догоняю его. Остальные «Молнии» несутся вслед за мной. Так как я продолжаю набирать скорость, перегрузка, постепенно нарастая, вдавливает меня в ложемент. Это пока не страшно – пока все системы корабля работают в штатном режиме, больше 3-4 «джи» не будет, а что такое 3-4 «джи» для опытного пилота? Да нет ничего эти 3-4 «джи». Несерьёзно это… А вот, если система компенсации перегрузок перестанет справляться с нагрузкой… Ну, вот тогда будет уже немного поинтереснее – тогда перегрузка может дойти и до 7-8 «джи». Вот это уже серьёзно, хотя и тоже не смертельно (если недолго, конечно)…

Я проношусь мимо линкора. Скорость уже в шесть раз больше, чем у него. Впереди поворот, через несколько минут надо будет исхитриться сбросить скорость, резко затормозить и развернуть машину. Затем снова разогнаться, и, подойдя на минимальную допустимую дистанцию пуска, ударить ПКРами. Я смогу. Смогу, несмотря ни на что. Как говорит Сапар, «а иначе оно как же? Иначе оно никак…»…

Подхожу к точке поворота. Движки на реверс. Перегрузкой меня буквально швыряет на ремни, которыми я пристёгнут к ложементу. И это уже не те самые «лёгкие» 3-4 «джи», которые я запросто переношу без какого-либо вреда для здоровья. Тяжёлой рукой я тяну ручку на себя, заставляя истребитель буквально развернуться на месте. Теперь снова движки на максимум, и меня снова буквально размазывает по ложементу. Вот они, те самые 8 «джи». Наверное, всё же вышел из строя компенсатор перегрузок. Ничего, я справлюсь. Летаю, как-никак не первый год, опыт у меня имеется, да и организм у меня натренированный. Справлюсь уж как-нибудь…

Теперь расстояние между мной и линкором сокращалось намного быстрее, чем в первый раз. Сейчас я особо не думал об остальных – я знал, что могу ручаться за своих людей. Мы много раз отрабатывали эту тактику на пробных вылетах и на одном боевом. Так что я был уверен, что мои пилоты всё сделают верно… Вот бортовой компьютер «Молнии» показывает мне, что я нахожусь на дистанции пуска ракет. Большой палец правой руки конвульсивно два раза нажимает на гашетку – и ракеты стартуют из оружейного отсека моего истребителя. Сразу же левая рука инстинктивно переводит сектор тяги на реверс – и ремни безопасности снова впиваются в моё тело сквозь тонкий материал полётного скафандра. Истребитель, образно выражаясь, «встал на хвост», сделав что-то, напоминающее «кобру». И тут-то по мне и попали… Луч мощного лазерного орудия пробил защиту истребителя и прожёг кокпит. Окружающая атмосфера рванулась наружу из остатков кокпита моего истребителя. Так как на мне был скафандр, щиток шлема опустился автоматически, и все показания приборов пошли прямо на сетчатку глаза. Иногда так работать даже было удобнее – ты видишь только то, что тебе надо сейчас. Но, пока я пытался вернуть себе управление кораблём, по нему влепили ещё раз. И последнее, что я слышал – это шипение воздуха, покидающего мой скафандр. «Интересно, а на том свете интересно?» – успел подумать я, прежде, чем вокруг меня сомкнулась тьма.