Заговор невест
Шрифт:
– Новые шторы для гостиной Нэн Лори, – улыбнулась Пег. – Они действительно напоминают лекарство от желудка, правда? Но в комнате будут смотреться не так уж плохо. Мы их присобрали со всех сторон, и они выглядят очень мило.
– Вряд ли тебе удастся меня в этом убедить. – Он открыл дверцу холодильника и несколько секунд стоял, глядя в него. Наконец достал бутылку молока и взял из буфета стакан. – Мне надо постирать рубашку.
– Брось ее в грязное белье. На следующей неделе постираю.
– Что? Но… я… – Томми от растерянности даже начал
– Ты мог бы подумать об этом, перед тем как ее надевать. – Она закончила строчку и приподняла лапку, чтобы повернуть ткань. – Я обещала закончить шторы к следующей неделе, и мне дорога каждая минута. Ткань такая толстая, что иглы все время ломаются.
– Но я думал, ты просто бросишь ее в машину.
– Извини, дорогой, но мне некогда. Если хочешь ее постирать, тебе придется сделать это самому.
– Я ведь не умею.
– Ты умный парень, – заметила она и похлопала его по спине. – Справишься.
– А ты не можешь мне показать на первый раз?
– Я тебе уже показывала.
– Но я невнимательно смотрел.
– Тут я ничего не могу поделать. Наверное, тебе придется подождать, пока я закончу.
– Но у нас сегодня вечером концерт в Балливогане! И эта мисс О’Коннел собирается снимать нас для телевидения. Мне надо надеть мою счастливую рубашку.
– Тогда тебе пора приниматься за дело. Инструкция написана на крышке, а порошок на полке. Ты справишься.
– Похоже, придется справиться, – проворчал Томми.
– Оставь себе достаточно времени на утюжку, потому что сорочка всегда выходит из сушилки мятой.
– Утюжка? – Он уставился на нее. Она, наверное, сошла с ума. – Никогда этого не делал.
– А то я этого не знаю, – пробормотала Пег и улыбнулась сыну. – Может быть, ты попросишь Эйлин?
– Нет, – ответил Томми и пнул ножку стола. Он еще не рассказал матери об Эйлин. Никому не рассказал. – Ты уверена, что у тебя нет времени?
– Уверена.
– Ну ладно. Я как-нибудь сам справлюсь.
– Не сомневаюсь. – Пег нажала на педаль, и стрекот машинки заглушил те слова, которые она пробормотала, когда он вышел.
– Что случилось, если даже собственная мать не хочет постирать сыну рубашку!
Томми ворчал всю дорогу до задней веранды, где стояли стиральная машина и сушилка. Бросил рубашку в машину и начал читать инструкцию, напечатанную на внутренней стороне крышки.
С таким же успехом она могла быть написана на греческом языке – никакого смысла он в ней не видел. Коробка порошка для стирки помогла немного больше, и он отмерил рекомендуемое количество и высыпал его на рубашку. За компанию он бросил туда остальные рубашки – уж стирать так стирать! Мать будет довольна. Повернул регулятор на несколько делений, нажал какие-то кнопки, и стиральная машина начала заполняться водой. Ощущая даже гордость от этого достижения, Томми провел полчаса, повторяя песни к вечернему выступлению, а затем подошел к машине. Откинув
Он вынул одну рубашку. Лишь через несколько секунд он узнал свою лучшую белую сорочку, которую надевал в церковь по воскресеньям. Она приобрела точно такой же цвет, как новые шторы Нэн Лори.
– А, будь все проклято! Ма!
Глава 8
Связи Финка в Балливогане оказались не такими уж прочными, как он говорил Таре.
Собственно, они больше походили на антисвязи. Каким-то образом здесь была замешана случившаяся несколько лет назад история с нарисованной на входной двери поросячьей задницей. Только дар убеждения Тары и обещание, что название паба будет упомянуто в передаче не менее двух раз, позволили им войти.
– Чувствую, что всю жизнь мне предстоит провести в темном углу, – ворчал Финн, складывая аппаратуру в дальнем конце паба.
– Так тебе и надо. «О, незачем звонить, Тара, – передразнила она. – У меня есть связи. Меня хорошо знают в Балливогане». Да, явно знают. И ты им вовсе не нравишься.
– Ничего не могу поделать – та ночь полностью выпала из моей памяти. Как раз в тот вечер Джоанна сообщила мне, что собирается выйти за этого англичанина.
– Прекрасное оправдание! Единственная причина, по которой хозяин вообще пустил тебя к себе, – это то, что ты с тех пор завязал.
– Неужели? – удивился Финн.
– Да, – подтвердила Тара. – Я убедила его, что ты оставил свой значок члена «Общества трезвости» на другой куртке. Так что сегодня ты пьешь только чай, друг мой.
– Черт возьми! – Финн открыл сумку с проводами и вдруг улыбнулся. – Но я все равно бы не мог выпить, правда? Ведь я за рулем.
Удовлетворенный тем, что Тара не ущемила его привилегии, которыми он ни за что бы не пожертвовал, Финн начал, насвистывая, устанавливать осветительные приборы и микрофоны.
К тому моменту, когда появились Томми, Мартин и Питер, паб уже наполнился народом. Подбодренные количеством нетерпеливых зрителей, парни быстро расселись, настроили инструменты и заиграли песню «Дьявол на кухне». Вечер начался.
Где-то в середине второго номера толпа выросла за счет многочисленной шумной делегации из Килбули под предводительством Рори Боланда и Дэниела Клохесси. Они заняли ближайшие к музыкантам столики и, усевшись, стали криками подбадривать своих парней. Музыканты в знак благодарности заиграли еще громче.
Мелодии становились все зажигательнее, и атмосфера в пабе накалялась. Хозяин настежь распахнул дверь, чтобы впустить свежий воздух, но шум только привлек еще больше народу, и внутри стало жарче. Наконец парни закончили выступление искрометным рилом и под гром аплодисментов заявили, что вернутся через пятнадцать минут.
– До чего здорово играют! – восхищенно воскликнул Финн, выходя из-за камеры.
Тара кивнула.
– Сними получше этих ребят из Килбули.
– Что в них такого интересного?