Заговор против будущего. Ревизионизм - орудие антикоммунизма в борьбе за умы молодежи
Шрифт:
Так называемый «технический» подход, по существу, означает не что иное, как прагматистское приспособление к ситуации и искусство извлечения из нее максимальных выгод. Эмпирический способ решения проблем вообще характерен для практики капиталистов как класса, для всех его идеологических отображений и особенно для сионизма. Тезис о «закате идеологии» является лишь флагом, которым теоретики деидеологизации прикрывают защиту интересов государственно-монополистического капитала; он представляет собой определенную политическую философию современной монополистической буржуазии.
В своем нынешнем виде буржуазная концепция деидеологизации была сформулирована американскими социологами Д. Беллом и С. Липсетом, а также их западноевропейскими коллегами, среди которых особо яростно выступал в защиту теории «конца идеологии» сионист Р. Арон. [45] Д. Белл и его единомышленники свою концепцию деидеологизации обосновывают тем, что современная молодежь
45
Обобщая свои идеи и идеалы, отстаиваемые им уже более полувека, 77-летний Р. Арон в его последней, вышедшей в 1981 году книге «Пристрастный зритель» еще и еще раз подчеркивает, что истоки его политической позиции всегда обосновывались концепцией «фундаментального выбора», в соответствии с которой человек отдает предпочтение тому или иному обществу — социализму или капитализму, — исходя не из идейных или нравственных побуждений, а единственно из… личных расчетов и выгод. Вот и вся торгашеская «философия» Арона, как он ее сам и подытожил. «Принцип» выгоды он распространяет и на международные отношения. Он яростно выступает против разрядки, против Договора ОСВ-2, поскольку, как он полагает, этот договор «более выгоден Советскому Союзу», который сможет-де освободившиеся средства бросить на социалистическое строительство, чем продемонстрирует преимущества социализма. Что же касается морали, то Арон считает ее совершенно несовместимой с политикой. «Если бы я считался с моралью, — пишет он, — то перестал бы мыслить политически». Он призывает к «отказу от сентиментальности ради реализма», ради выгод и голого расчета.
Ревизионизм, активно используемый монополистической буржуазией в качестве ударной силы деидеологизации, — это не просто бессистемный набор антимарксистских, антикоммунистических критических установок. Идеологическая концепция ревизионизма представляет собой известную систему взглядов, и в ней главной исходной позицией, отправной точкой отсчета всех остальных антинаучных положений и догм как раз и является борьба с социалистической идеологией, осуществляемая под псевдонаучными лозунгами деполитизации общественной жизни и деидеологизации общественной науки. Особое внимание уделяется метафизическому отрыву науки от идеологии в рамках общественных наук, главным образом марксистской философии. Причем этот отрыв осуществляется ревизионизмом якобы с целью укрепления позиций общественных наук, в частности диалектического материализма.
Позитивистски ориентированные ревизионисты по примеру Белла и Арона пытаются убедить молодежь в том, что наука несовместима с идеологией, что она будто бы беспристрастна и объективна, независима от классовых интересов. А вот идеология, дескать, обусловлена классовыми интересами и поэтому искаженно отражает мир. Именно с этих позиций лозунг деидеологизации активно отстаивали философы, группировавшиеся вокруг издававшегося в Загребе югославского журнала «Praxis», на долгое время ставшего основным печатным органом международного ревизионизма. Его представители считали, что партийность лишает ученого «свободы мышления», связывает его определенными идеологическими требованиями и тем нарушает научный характер исследования. Один из членов его редакционного совета, французский ревизионист А. Лефевр, объяснял стагнацию, застой, которые якобы переживает марксистская философия, именно тем, что она слишком тесно связана с политикой и общественной практикой. Против «идеологических наслоений», будто бы мешающих научному подходу к общественным проблемам, выступал австрийский ревизионист Э. Фишер.
Между тем понятие научной идеологии было введено В. И. Лениным именно как понятие определенного соответствия объективной реальности, как понятие, которое может «дать цельную картину нашей действительности», быть «точной формулировкой действительного процесса», «удовлетворять научным требованиям». [46] В. И. Ленин подчеркивал, что «нельзя „изучать действительное положение вещей“, не квалифицируя, не оценивая его по-марксистски, или по-либеральному, или по-реакционному и т. п.!». [47]
46
Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 1, с. 307, 308.
47
Ленин В. И.
К. Маркс неоднократно обращал внимание на то, что классовые интересы неизбежно приводят одних к искаженному пониманию действительности, других — к более адекватному ее познанию. Именно отсюда было выведено и положение о пролетариате как наиболее революционной силе общества, который, как никакой другой класс, заинтересован в адекватном познании закономерностей общественного прогресса. Сила пролетариата, его историческая миссия на том и зиждутся, что только его, пролетариата, идеология совпадает с единственно научной общественной теорией — марксизмом. Именно потому, что субъективные цели рабочего класса совпадают с перспективой объективно развивающейся общественной действительности, отражение действительности в сознании рабочего класса не носит извращенного характера, оно научно и прогрессивно. Стремление противопоставить проблему истинности знания ее мировоззренческим и аксиологическим аспектам всегда означает желание отмежеваться от актуальных проблем преобразования общества, от прогресса, всегда ведет к борьбе против этого прогресса и отвечает интересам сил, заинтересованных в социальной дезориентации масс, молодежи в особенности.
Концепцию деидеологизации неискушенной молодежи пытаются представить как «надпартийную», потому что она якобы дает одинаковые шансы идеологии буржуазной и идеологии социалистической и выглядит как некая «третья позиция». Но в действительности «третья позиция» в решении этой альтернативы сама по себе идеологична, ибо всякое намерение лишить пролетариат его идеологии является средством его идейного разоружения, а значит, выражает интересы класса, заинтересованного в этом идейном разоружении, то есть интересы буржуазии. Именно поэтому В. И. Ленин писал, что беспартийность — идея буржуазная, а партийность — идея пролетарская.
Ширма деидеологизации и беспартийности всегда используется для прикрытия классового содержания проповедуемых идей и концепций. В. И. Ленин, продолжая борьбу К. Маркса и Ф. Энгельса за партийность, против партии «середины», был беспощаден ко всяким проявлениям «деидеологизации», будь то лозунги беспартийности, объективизма или декларирование «третьей позиции». В. И. Ленин постоянно подчеркивал, что «в обществе, раздираемом классовыми противоречиями… не может быть никогда внеклассовой или надклассовой идеологии». [48] «…Ни один живой человек не может не становиться на сторону того или другого класса… не может не огорчиться его неудачами, не может не негодовать на тех… кто мешает его развитию распространением отсталых воззрений и т. д. и т. д.». [49]
48
Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 6, с. 39-40.
49
Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 2, с. 547-548.
Апологетика концепции деидеологизации объясняется в огромной степени субъективизмом ее носителей, которые исключают самих себя из общественной обусловленности и общественных закономерностей, забывая, что каждый из них, так или иначе обращаясь к теории, тоже представляет собой, как напоминал К. Маркс, прежде всего исторически обусловленного общественного субъекта. [50] Именно непонимание своей собственной общественной обусловленности приводит их к тому псевдонаучному выводу, что только независимый от общества, общественно необусловленный индивидуум способен объективно познавать окружающую действительность.
50
См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 8, с. 119, 145.
Философский индивидуализм — явление далеко не редкостное, особенно в общественной мысли буржуазного Запада. Он сродни идеологии сионизма, гегемонизма, эгоцентризма и всякому проявлению «независимости» от общественной реальности. Под влиянием западной буржуазной философии он распространился очень широко, придавая своеобразную окраску некоторым общественным движениям. Именно философский индивидуализм, воспринятый идеологами «новых левых», предопределил их кичливое отношение к идеологии и политике, которое не только не обеспечило движение «независимости», о которой они мечтали, а, наоборот, предопределило переход значительной части движения на позиции наиболее ненавистной им буржуазно-либеральной идеологии. Отказавшись от идеологии, а точнее, декларируя такой отказ — ибо вне идеологии невозможно никакое движение, как бы этого ни хотелось его организаторам, — отвергнув четкую программу, определенную стратегию и тактику борьбы, «новые левые» тоже считали, что это поднимает их выше существующих классовых разногласий, позволяет стать той «третьей» силой, которая, размежевавшись и с капитализмом и с социализмом, объединит вокруг себя самые разнородные оппозиционные силы.