Заговор против мира. Кто развязал Первую мировую войну
Шрифт:
Теперь вдруг армяне подверглись самым притеснительным мерам уже со стороны русских властей – против армянского языка и религии, сохранявшей церковную независимость от русского православия. Усилилось давление и на Грузинскую церковь и на все проявления грузинского патриотизма, вызывая соответствующую реакцию и культурных, и некультурных слоев местного населения.
Посеешь ветер – пожнешь бурю: в числе молодежи, воспитанной этой насаждаемой сверху обстановкой нетерпимости и возмущений, оказался и юный семинарист Сосо Джугашвили!
Венцом тогдашних гонений стала несколько позже деятельность министра внутренних дел В.К.Плеве (любимого политического деятеля Елизаветы Федоровны, как будет рассказано ниже), инициировавшего закон от 12/25 июня 1903 года о секуляризации церковных имуществ армяно-григорианского духовенства [336] .
336
З.Ленский. Национальное движение. // Общественное движение в России в начале ХХ-го века. Т. I. СПб., 1909, с. 369.
Сопротивление, оказанное армянами, носило дружный массовый характер.
Поскольку терроризм к этому времени был уже прекрасно освоен армянами на турецкой территории, то теперь с армянским терроризмом предстояло ознакомиться и русским властям, многие представители которых оказались жертвами покушений – в том числе главные начальники местной администрации. Сначала был убит Андреев – вице-губернатор Елизаветпольской губернии, а затем, 14/27 декабря 1903 года произошло покушение на самого князя Г.С.Голицына [337] ; он был тяжело ранен и вскоре бесславно покинул Кавказ.
337
Там же, с. 370-371.
В конце концов дискриминационный закон был отменен – в ходе всех прочих вынужденных уступок, на которые должно было пойти царское правительство в 1905 году [338] .
Николай II, решивший повернуться спиной и к Константинополю, и к армянам, сделал осенью 1896 года публичное заявление: «Я теперь вовсе не думаю о Константинополе, все мое внимание обращено на Китай» [339] . Тем не менее не все сразу из высших дипломатов и военных последовали этой недвусмысленной директиве; главное же было в том, что и самому Николаю его собственные слова не были указом.
338
Там же, с. 371.
339
П.Н.Милюков. Воспоминания государственного деятеля. Нью-Йорк, 1982, с. 30.
В ноябре 1896, когда царь вернулся в Россию, случились сразу два значительных события в российском внешнеполитическом ведомстве: во-первых, скоропостижно умер Лобанов-Ростовский, столь пренебрежительно отнесшийся к армянским интересам, а во-вторых приехал из Константинополя тамошний посол А.И.Нелидов. Он передавал непосредственные впечатления о происходивших зверствах и предрекал крушение и развал Турции в самое ближайшее время – и России следовало этим немедленно воспользоваться!
Царь собрал совещание. «Военный министр и начальник главного штаба очень поддерживали мнение нашего посла, /.../ что касается Ванновского, то он всегда руководствовался в этих случаях соображениями своего начальника штаба – Обручева, а у Обручева захват Босфора, – а если окажется возможным, то и Константинополя, – был всегда его идефиксом» [340] , – писал Витте, как обычно выступавший против погружения России в пучину разорительной войны. В данной ситуации Витте оказался в меньшинстве, а царь присоединился к мнению большинства – и Нелидову были даже даны полномочия на высылку условной телеграммы, вызывающей десант из Севастополя и Одессы при новых волнениях в Константинополе: «Нелидов поехал в Константинополь, горя желанием осуществить свою заветную идею – захвата Константинополя, во всяком случае Босфора /.../» [341] .
340
Граф С.Ю.Витте. Воспоминания в двух томах, т. I, с. 89.
341
Там же, с. 91.
Как только Нелидов вернулся в Константинополь, то «по странной случайности» сразу же в январе 1897 года снова обострился конфликт между армянами и турками. Нелидов был готов вызвать десант, но к этому времени уже, вероятно, сказались энергичные закулисные действия, предпринятые Витте,
К тому же с начала года был назначен новый министр иностранных дел, граф М.Н.Муравьев, который оставил занимавшийся им до того пост посланника в Копенгагене, где он пребывал в самом центре общеевропейских дворцовых интриг – и прекрасно был в курсе всех дипломатических настроений. Нелидову было отвечено, что посылка десанта возможна только при высылке в Константинополь кораблей еще какой-либо из европейских держав, а этого ни Нелидову, ни кому-либо другому добиться не удалось [343] !
342
Там же, с. 92.
343
Россия и Черноморские проливы, с. 242.
В феврале 1897 военное и морское руководство России, скрепя сердце, признало, что, при четко выразившемся противодействии Англии, военное вмешательство в Константинополь невозможно [344] .
С этого-то момента армянские интересы и были прочно «забыты» всей российской администрацией. Нелидова же вскоре отозвали из горячей точки.
Между тем, отношения между христианами и мусульманами в Турции продолжали обостряться и в других регионах: в апреле 1897 началось восстание греков на Крите.
344
Там же, с. 243.
Почти сразу Греция объявила Турции войну – в поддержку своих соплеменников и единоверцев. Великие державы постарались надавить на обе стороны, дабы не дать разгореться пожару – никто из европейских грандов не был заинтересован в кардинальном изменении status quo в районе Проливов, происходившем не по их инициативе. Поэтому уже в мае 1897 война завершилась практически вничью: хотя греки терпели поражения непосредственно на материковой границе с Турцией, но Крит, формально оставленный под турецким сувернитетом, был принят под управление «концертом великих держав» [345] .
345
С.С.Ольденбург. Указ. сочин., с. 91.
Характерен, однако, эпизод, происшедший приблизительно через год после этой недолгой войны.
Греческая королева Ольга Константиновна, как упоминалось – дочь великого князя Константина Николаевича и двоюродная сестра Александра III, уезжала, по собственному обыкновению, на лето в Россию. Когда королевская яхта плыла в виду Константинополя, то один из придворных задал ей вопрос: «Когда же, наконец, греческий флаг (греки украшают флагами свои церкви) будет развеваться над бывшим Софийским собором?» Королева ответила одним словом: «Поте» (никогда) [346] – как истинная дочь России и член царской фамилии, она не допускала возможности перехода Константинополя ни в чьи иные руки, кроме русских!
346
Ю.Соловьев. Указ. сочин., с. 103.
А между тем, с весны 1897 года, Николай II предпринял шаги, которые, как казалось тогда, навсегда отодвинули захват Константинополя Россией, что действительно-таки не состоялось и в позднейшие времена – несмотря на все последующие изменения взглядов царя и его преемников на Восточный вопрос!
В апреле 1897 в Петербурге побывал император Франц-Иосиф I, и было подписано русско-австрийское соглашение о сохранении status quo на Балканах, поддержание которого отдавалось на попечение Австро-Венгрии – такой ценой Николай II обеспечивал себе свободу рук на Дальнем Востоке. Завершающее официальное совместное заявление обращалось к правительствам Сербии, Черногории и Болгарии, недвусмысленно предупреждая их о том, что никакие дальнейшие попытки возбуждения освободительных движений не получат поддержки обеих договорившихся сторон [347] – можно представить себе, какое впечатление это произвело на балканских славян!
347
М.Павлович. Указ. сочин., с. 262-263.