Заговор против террора
Шрифт:
В начале февраля Гоглидзе сообщил, что Сталин дал приказ перевести Жемчужину из ссылки в Казахстане в тюрьму в Москву. Значит, решил Берия, одной из первых жертв будет Молотов. Догадка его оказалась правильной. На допросе в Москве, в начале февраля, Жемчужина призналась во всех предъявленных ей обвинениях и дала показания на Молотова. Теперь ему грозил расстрел. Берия не упустил возможность этим воспользоваться, встретился с Молотовым и сообщил ему обо всем.
— Все, что от вас требуется, Вячеслав Михайлович, — сказал Берия ему на прощание, — это не вмешиваться ни во что. Что бы ни происходило, понимаете? Оставьте
Молотов все понял. Бледный, с дрожащими губами, он кивнул и заверил Берию:
— Можете не сомневаться в моей лояльности, Лаврентий Павлович.
Весь февраль шла интенсивная игра по подготовке дела врачей и мегрелов. Оба дела предстояло передать в суд в марте. Значит, февраль — последний месяц жизни вождя.
Сталин боялся оставить членов Политбюро даже на день. Возлияния до утра на даче в Кунцево устраивались каждый вечер, однако Берия не исключал возможности проведения операции в Кремле. В последний день февраля все было готово.
На дачу Сталина четверка приехала в одиннадцатом часу вечера. Берия отметил, что офицер у входа в здание был назначен в соответствии с его инструкциями.
— Все в порядке, Кирилл? — спросил он.
— Так точно, Лаврентий Павлович.
Берия обернулся на стоящих позади него Маленкова, Хрущева и Булганина.
— Проходите, — сказал он им. — Обыска сегодня не будет.
Он успел заметить, как опасливо они переглянулись. Какой страх он должен был им внушать, если смог назначить своих людей в охрану Сталина!
Сталин выглядел отдохнувшим и, по-видимому, пребывал в хорошем настроении. Такое бывало с ним, когда он после долгих колебаний принимал твердое решение. Особую доброжелательность он проявлял к Берии. Зная коварство вождя, Берия учуял в этом еще одно подтверждение того, что Сталин уже принял решение расправиться с ним.
«Однако с Берией не так просто расправиться, — про себя ответил он Сталину. — Посмотрим сегодня, что из этого получится».
Ужин шел, как обычно. Они решили оттянуть выполнение плана, по крайней мере, до утра, когда вождь устанет, прислуга пойдет спать, а многочисленная охрана вокруг дачи расслабится и потеряет бдительность.
Около четырех часов утра Берия взглянул на часы, потом встретился взглядом с Маленковым, Хрущевым и Булганиным. Ему показалось, что Сталин заметил, как они переглянулись, но это уже не имело большого значения. В глазах заговорщиков Берия прочел согласие и решимость. Он встал и, ни на кого не глядя, вышел в проходную комнату. Такого никто себе раньше не позволял. Туда порой наведывался начальник смены, но не надолго: когда к Хозяину приходили самые доверенные люди — делать там было нечего. Полковник Хрусталев, однако, оказался на месте, как ему и было приказано.
— Устал, поди? — спросил Берия, изобразив на лице добрейшую улыбку.
— Дело привычное, — пожал плечами охранник, оставаясь серьезным.
— Сегодня товарищ Сталин в хорошем настроении, — доверительно сообщил Берия, слегка понизив голос. — Выпили немного больше, понимаешь? Он наказал сказать тебе, чтобы ты отпустил охрану отдыхать. Мы уходим самое большее через полчаса. Не стоит тревожить товарища Сталина после того, когда мы уйдем. Понял?
— Понял, товарищ Берия, — согласно кивнул начальник смены.
— Можешь идти, — сказал Берия. Он подождал, пока Хрусталев выйдет, а когда за ним захлопнулась дверь, быстро вытащил ампулу из кармана, завернул в носовой платок ее сужающийся верх и осторожно отломал самый кончик. Опасливо посмотрев на дверь, в которую вышел Хрусталев, он достал из другого кармана шприц и наполнил его содержимым ампулы. Разложив все по карманам, он вернулся к столу и сел на свое место. Чуть екнуло сердце, когда он натолкнулся на подозрительный, острый взгляд Сталина. Впервые в жизни он ответил всесильному правителю жестким, злобным взглядом и бегло осмотрел сообщников. Они сидели с каменными лицами. Что-то произошло здесь за две_ три минуты его отсутствия. Все трое, оценил Берия, были напуганы, но тем не менее полны решимости осуществить план. Сталин, с его маниакальной подозрительностью, несомненно, почувствовал что-то неладное. Он поочередно встретился глазами с каждым и снова уставился на Берию. Вождь, казалось, внезапно помолодел лет на двадцать. Он выпрямился, в глазах его появился яростный блеск, и движения стали быстрыми и резкими. Берия со злорадством подумал, что сейчас, быть может, первый раз после революции Сталин почувствовал, что имеет дело с целеустремленным и решительным врагом, готовым противостоять всем его интригам, влиянию и силе.
— Зачем ты выходил, Лаврентий? — хмуро спросил он. — Чего тебе там понадобилось?
Берия откинулся на спинку кресла и повременил с ответом. Краем глаза он заметил румянец на щеках Хрущева и Маленкова. Булганин сидел, как каменный, ни жив, ни мертв от страха, прямо-таки идеальный военный министр для Сталина. Наверное, жалеет сейчас, что согласился на заговор, да отступать уже некуда.
Берия прогнал последние остатки колебаний, они уступили место холодному гневу и решительности. Он посмотрел в глаза Сталину так жестко, как он смотрел на подследственных высокого ранга во время допросов, и с удовлетворением заметил в глазах Сталина тень испуга и удивления.
— Ты слышал мой вопрос? — повысил голос Сталин.
— Слышал, — четко, с металлом в голосе ответил Берия. Он решил доставить себе удовольствие и отойти на шаг в сторону от намеченного плана. — На вопрос твой, Сталин, я не отвечу, а задам тебе свой вопрос, на который тебе придется ответить.
К Сталину никто и никогда не обращался на «ты». Глаза у него широко раскрылись, он приподнялся и сжал кулаки.
— Что-о-о?! — попытался закричать он, но голос отказал ему, и он захрипел. Лицо его стало сначала бордовым, а потом сизым, он стал задыхаться и хватать руками край стола.
— Сегодня тебе, Сталин, придется распрощаться с постом председателя Совмина, — продолжал Берия. — Хватит стране твоих интриг и крови. Пора идти тебе на покой.
Сталин встал во весь рост и диким взглядом осмотрел членов Политбюро.
— Пад-длы, — прохрипел он. — Бунт затеяли. Всех вас, сук, расстреляю.
Он хотел выйти из-за стола, но тут по сигналу Берии Маленков и Хрущев схватили его за руки и силой усадили обратно в кресло.
— Булганин, закрой ему рот, — грубо скомандовал Берия, доставая из кармана шприц. — Этот скот достаточно много наговорил за свою жизнь. Теперь настало время заткнуть ему глотку.