Заговор рвачей
Шрифт:
– Да, разумеется.
Она хитро глянула на меня:
– А еще у меня такая спортивная юбочка…
– Так я тогда только на нее смотреть буду и точно проиграю.
– В сухую…
Пора идти.
На выходе из комнаты столкнулся с Инессой, держащей одну из рук за спиной. Она улыбнулась:
– А я к вам.
– Заходите.
Она мотнула головой:
– Да мне только пару слов сказать.
– Говорите.
– Должна, вот, вас предупредить, что у нас сегодня номера будут обрабатывать специальным противопожарным раствором. Извините, что
– Кажется, у меня эту обработку уже провели.
– Ой, – искренне расстроилась Инесса, – значит, я опоздала вас предупредить.
– Ничего страшного.
– И еще, – Инесса замялась.
– Да?
Она вытянула из-за спину руку. В ней была газета:
– Вы дадите мне автограф?
– Конечно.
– Напишите мне что-нибудь вот здесь. Рядом с «Алюминиевой смертью».
И я написал: «Инессе, ради которой хочется жить».
Мне показалось, что она несколько порозовела:
– Спасибо. У меня это первый автограф известного человека.
Я заметил:
– Но, думаю, далеко не последний. Вы же говорили, что в «Медозе» скоро будет полно министров, политиков. Так что у вас наберется прекрасная коллекция.
– Я надеюсь… Но…
– Но?
– Нет, ничего…
На том и расстались.
Я шел на свидание с Анной и по-прежнему думал о том, что делать с тетрадью. Куда ее спрятать? После того, как мои вещи обыскали, было ясно, что в номере оставлять ее никак нельзя. И носить с собой, наверное, тоже не стоило. В бассейне, на ваннах, на массаже, когда раздеваешься, то оставляешь одежду в шкафчике. Конечно, вряд ли что-либо украдут в таком солидном заведении. Но, с другой стороны, а почему бы и не украсть тетрадь. Ведь я сказал, что у меня ее нет. И соответственно я не смогу заявить о том, что пропало нечто, чего у меня не было.
Не доходя до парка, я неожиданно увидел Анну. Она стояла под огромной чинарой. Даже издали я узнал ее. Махнул рукой и прибавил шагу.
Чем ближе я подходил к Анне, тем более странной она мне казалась. На ней была какая-то очень необычная одежда. Цветастая блузка с узелком на животе. Целый ворох таких же цветастых юбок. На голове – яркий пестрый платок. Сюрприз для меня? Или что-то еще?
Я с любопытством приближался. Но только подойдя практически вплотную, догадался – это была не Анна. Цыганка, держащая в левой руке какую-то котомку.
Одного роста с Анной. Наверное, одного возраста. И фигура – один в один. Такие же черные длинные волосы. Карие глаза. Те же черты лица. Только цыганка все же несколько смуглее. Но с расстояния или на рассвете-закате немудрено перепутать. Ну, очень похожа. Если Анна нанесет на кожу какой-нибудь тонирующий крем, то точно не отличишь.
Цыганка улыбнулась мне:
– Не спеши, дорогой. Позолоти ручку, всю правду скажу.
У нее и голос похож. Прямо наваждение.
– Спасибо, дорогая. Деньги возьми, но ничего говорить мне не нужно. Я и так все о себе знаю.
Вложив бумажку в ее правую руку, я собрался было идти себе дальше. Но цыганка, спрятав деньги, все той же правой рукой ухватила меня за рубашку. Черт, и чего это сегодня все меня хватают!
В отличие от Розендорфа, цыганка вцепилась очень крепко:
– Да, ты знаешь много про людей. Ты много где побывал. Ты много чего повидал. Но про себя самого не все знаешь.
Цыганские уловки. Нас этим не возьмешь.
Я улыбнулся:
– Верно. Кто ж про себя все знает.
Цыганка прищурилась, ну, совсем как Анна:
– И ты правду говоришь. И скажу еще другую: мысль тебя одна мучит и одолевает.
Я все еще улыбался:
– И не одна даже мысль.
Цыганка покачала головой:
– Но одна мысль особенная, беспокойная. Ты добрый человек и, хочешь, укажу я тебе, как от беспокойства этого избавиться?
Я махнул свободной рукой:
– Не от чего мне избавляться.
Но цыганка не отпускала меня:
– Есть у тебя вещь, которая тебе не принадлежит. Чужая вещь. Несчастия она приносит. Избавься от нее и беспокойства тебя покинут. И сердце твое успокоится. И с девушкой-красавицей из Москвы у тебя будет любовь большая и долгая.
Признаться, вот теперь я был несколько заинтригован:
– Какая вещь?
Цыганка тряхнула такими знакомыми черными длинными:
– Не знаю. Сказать могу только, что вредная это для тебя вещь. Через нее здоровье твое пострадать может. Избавься от нее пока не поздно. И помни – немного у тебя времени, немного…
– Немного это сколько?
Но тут цыганка как будто увидела кого-то за моей спиной. Она неожиданно отпустила меня и, не ответив, пошла прочь.
Я обернулся. Сзади ничего, никого особенного не было. Мимо проходили какие-то с вида совершенно обычные люди, старые и молодые…
Я крикнул цыганке вслед:
– Эй, постой. Ты не ответила! Давай, я тебе еще денег дам!
Она даже не обернулась.
Я с досады аж сплюнул. Вот ведь умеют эти цыгане настроение испортить. Все как-нибудь найдут, за что зацепиться. Про вещь чужую сказала. Да если подумать, то у кого нет какой-нибудь чужой вещи. Кто книгу брал у друзей почитать и все отдать забывает. Кто дрель на время мелкого ремонта у соседа позаимствовал и недосуг вот вернуть.
Врут они все, эти цыгане, врут. Но, конечно, умело. Нашлась и у меня чужая вещь. В кармане лежит. И ведь, правда, беспокойство доставляет. Мне бы отпуску нежданному, жизни курортной радоваться, Анне. А я все об этой желтой тетради думаю. Чем дальше, тем больше. И было бы в этой тетрадке хоть что-то ценное лично для меня. Нет, там только медицинское. Только для этого главврача из «Пальмиры» да для Розендорфа из «Медозы» и полезное…
Анна пришла на встречу не в обещанной спортивной юбочке. В платье, которое я уже как-то видел на ней.