Заговор сердец
Шрифт:
Схватив ее за подбородок, он рывком поднял ей голову. Кэсси открыла глаза, посмотрела на него и окончательно перепугалась – такое напряжение было во всем его облике, столько ярости в сверкающих светлых глазах. А он будто и не замечал ее страха. По ее милости Джордан Рис не помнил себя от холодной животной злости, особенно пугающей здесь, в гулкой зловещей тишине уединенного дома, нарушаемой лишь потрескиванием поленьев в камине.
– Значит, по-вашему, это всего лишь терапевтический сеанс? – спросил он. – Если это и было так, то ничего не вышло. Может, надо
– От вас мне ничего не надо! – В глазах Кэсси сверкнул хорошо знакомый Джордану непокорный огонь.
– В самом деле? – мягкий тон не мог скрыть бушующего в нем гнева. Как же тогда объяснить, что еще недавно вы с такой легкостью и охотой падали в мои объятия? Видимо, что-то вам было нужно?
– Лично к вам это отношения не имело! Я была больна и испытывала к вам благодарность. Вы прекрасно знаете, что никогда мне не нравились! Вы были мне нужны, когда мы ездили повидаться с моей матерью, равно как и я была нужна вам тогда и нужна до сих пор. Я на многое готова ради вашего отца, только оставьте при себе свои терапевтические процедуры!
Он схватил ее за плечи и легко, как ребенка, притянул к себе, в его глазах бушевал огонь.
– Помните, я только что говорил о шоковой терапии?
Он грубо впился в ее губы, и Кэсси под его безжалостным напором невольно откинула голову, не имея сил сопротивляться. Он оказался еще сильнее, чем она думала, и ее беспомощные попытки оттолкнуть его ни к чему не привели. Джордан вообще не заметил их, так велико было его желание наказать ее.
– Нет! Пожалуйста! – Паника в ее голосе лишь распалила его. Не ослабляя железной хватки, он легким толчком повалил Кэсси навзничь и придавил к полу.
– Вы считаете, что знаете меня? – глухо прошипел Джордан. – Считаете, что я решил стать вашим личным психиатром? Вы совершенно меня не знаете. А я бываю нот таким, когда моему терпению приходит конец!
Он вновь наклонился поцеловать ее. Сильные пальцы впились в запястья Кэсси, которая отчаянно пыталась вырваться из этой стальной ловушки. Но вдруг все изменилось. Только что они боролись, ожесточенно, яростно, не помня себя. И вот в одну секунду все стало иначе. Трепеща от страсти, Джордан выпустил ее руки, пальцы его зарылись в ее волосы, а губы прижались к ее губам, но совсем не так, как минутой раньше.
От этого поцелуя Кэсси захлестнула волна такого острого наслаждения, какого она никогда прежде не испытывала. Все ее существо словно растворилось в безумии освобожденного желания, сердце готово было выскочить из груди. Она вдруг поняла, что впервые сама отвечает на его поцелуй, а в мозгу пицей билась одна мысль – утонуть в его объятиях.
Джордан поднял голову, и они посмотрели друг на друга, едва переводя дыхание. Джордан что-то глухо пробормотал, и в его глазах она прочла то же горячечное безумие, которое сжигало ее саму.
– О Боже! – хрипло выдохнул он и вновь жадно впился в ее губы, меж тем как его руки, только что враждебные и грубые, нежно ласкали ее тело. Через секунду платье было расстегнуто, и его ладони сомкнулись на трепещущей,
Он вновь приник к ее губам, одной рукой сжимая ее грудь, и Кэсси внезапно поняла, что ее тело невольно, повинуясь сокрушительному огненному вихрю, пришло в движение, разжигая в Джордане ответное пламя. Кэсси металась, прожигаемая насквозь первозданным жаром страсти, перед мощью которого она была абсолютно бессильна. У нее вдруг перехватило дыхание, все тело немыслимо напряглось, отказываясь подчиняться ее воле и рассудку, и как бы со стороны она услышала, что сквозь рыдания твердит его имя. И снова все переменилось, и она внезапно осознала, что Джордан застегивает ей платье, твердо отстраняя от себя ее руки, все еще цепляющиеся за него.
Секунду спустя она была на ногах и мало-помалу пришла в себя, ощущая поддержку рук Джордана и видя перед собой его внимательные, как бы оценивающие глаза.
– Почему вы были так глубоко привязаны к этому итальянцу? – низким глухим голосом спросил он. – Вы ведь, по сути, до сих пор Спящая Принцесса. До сих пор не разбуженная. Его поцелуи наверняка были совершенно невинны, и, можете мне поверить, он вряд ли хотел чего-то большего, да и вас он как мужчина нисколько не волновал. Иначе он бы на поцелуях не остановился. Разумеется, если он живой человек, а не кукла из папье-маше! Кэсси молча смотрела на него, не в силах вымолвить ни слова, по-прежнему покорная его воле.
– Пора уж вам повзрослеть, Кэсси, – сердито сказал он, – и жить полнокровной жизнью! Я ведь не смогу научить вас жить в этом мире, разве что вы переедете сюда и будете рядом до окончания помолвки. В следующий раз, когда вы окажетесь в моих объятиях, я пойду до конца.
На обратном пути он не проронил ни слова, и Кэсси тоже всю дорогу молчала. Она просто не смела заговорить с ним, чувствуя, что в любую минуту он может взорваться, как динамит, и, когда наконец машина остановилась у ее дома и он, проводив ее до дверей квартиры, попрощался, Кэсси буквально ввалилась в прихожую, заперла за собой дверь и прислонилась к ней, ощущая спиной холодную твердую поверхность.
Она желала его! Желала с такой неодолимой силой, что в порыве отчаяния прикусила губу, но даже не почувствовала боли. Вся боль огненным сгустком пульсировала внутри, в сердце, и только разгоралась от сознания, что она одинока, еще более одинока, чем раньше.
Что же делать? Ведь придется ходить на работу в редакцию, время от времени ездить вместе с ним к его отцу. В глубине души она почему-то была уверена, что Джордан ни за что не отпустит ее из газеты, потому что его отец непременно захочет узнать, чем вызван ее уход, да и среди коллег пойдут разговоры.