Заговор внушателей
Шрифт:
– Мадам Помпадур! – определила я, рыдая от смеха.
– Ну вот! Совсем же другое дело! – воскликнул Вархар, очень довольный результатом своих неправедных трудов. – А теперь, Драгар, я хочу, чтобы мой талант… этого как его… штукатура? Маляра? Не… визажиста… Во! – он ткнул пальцем в потолок. – Так вот! Хочу, чтобы мои способности оценили все.
С этими словами Вархар подхватил аспиранта и под его душераздирающий вопль: «Не-ет! Лучше в окно! Не надо-о!» – вытащил в коридор.
Оттуда предсказуемо послышался даже не смех – ржание.
Гоготали, конечно же, скандры с мрагулами. Им скрипуче вторили таллины, задорно порыкивая, хохотали истлы, басисто смеялись леплеры. Сальфы хихикали почти как женщины. И только я отсутствовала на этом варварском празднике жизни по причине временной недееспособности. Меня так скрючило от смеха, что даже шага сделать не удавалось!
– Видите, как старался. Аж сам весь перемазался, – донесся до меня возглас Вархара.
– Видим, – нашелся какой-то таллин, судя по скрипучему, низкому голосу. – Похоже, это у тебя брала уроки визажа Метанилла. Почерк мастера ни с чем не спутаешь.
Когда Вархар вернулся в комнату, на лице его сияла улыбка акулы-мутанта, которая только что потопила «Титаник» и съела всех пассажиров.
Академический автобус ждал нас неподалеку от корпуса.
В воздухе пахло грозой, костром и прокаленным железом – студенты не переставали тренироваться ни на минуту. Местная живность громко сообщала все, что думает по поводу военных учений. Коты возмущенно мяукали, птицы чирикали, насекомые гневно стрекотали, и даже ветер шумел в кронах и травах с осуждением. Но их никто не слушал. Впрочем, как и всегда.
Вархар вынес на плечах четыре чемодана. Все одинакового великанского размера, забитые до отказа, в руках моего жениха они казались пуховыми подушками.
Я шла сзади, налегке, а когда предложила Вархару помочь, он гордо изрек:
– Единственное, что носят женщины скандров – это их детей! И то только во время беременности.
Из автобуса вышел тот самый водитель, что доставил меня с родной Земли в Академию. Помнится, я мысленно окрестила его роботом-кавказцем.
Смуглый мужчина, с орлиным носом и черными волосами, забранными в короткий, низкий хвост, и без единой эмоции на лице. Действовал он тоже как робот – быстро, резко, тщательно экономя движения.
Когда мимо виска шофера пронеслась молния, выражение его лица не изменилось ни капли. Водитель ловко уклонился и даже успел забрать у Вархара два чемодана. Невдалеке запылало дерево, но и это незначительное происшествие шофера не обеспокоило. Даже когда дерево затрещало и рухнуло в полуметре от него, робот-кавказец и бровью не повел. Лишь попытался стряхнуть пепел с синей футболки, и теперь казалось, что на ней выросли серые перья.
Только когда водники начали тушить дело рук электриков «жидкими
– Я моюсь только по четвергам! В остальное время ванны моей расе строго противопоказаны.
Я до сих пор не узнала – что же это за раса, но рассказы водителя впечатляли.
– Будет тебе солнечная ванна, если не поторопишься, – ласково предупредил Вархар, и из пальцев его выстрелили лучики.
Водитель оживился. Кряхтя и спотыкаясь, дотащил чемоданы до грузового отсека, попытался поднять один и засунуть внутрь. Чемодан немного оторвался от земли и… снова рухнул с таким грохотом, словно и не чемодан вовсе, а булыжник с двух человек размером.
Вархар усмехнулся:
– В вашем мире мужики что, чисто для красоты? Или еще чтобы дети были? Или чтобы ванну не принимать? Теперь я понимаю, почему вы не моетесь. Должны же бабы вас хоть по запаху отличать.
Наконец водителя все-таки пробрало, и он проявил эмоции. Надулся как индюк, возмущенно запыхтел выдающимся носом, набрал в грудь побольше воздуха для достойного ответа… Но Вархар одной рукой закрыл ему рот, а другой играючи закинул чемоданы в грузовой отсек автобуса и небрежно захлопнул крышку. Водитель все еще собирался высказаться – между пальцами Вархара то и дело прорывалось его негодующее шипение. Но скандр очень спокойно предупредил:
– Скажешь хоть слово, поедешь там же, с чемоданами.
Водитель сглотнул, выдохнул, плотно сомкнул челюсти и побежал на свое место. Теперь я поняла, почему он такой неразговорчивый. Умеет ли Вархар водить автобус, шофер не задумывался. Обещание скандра придало ему и ускорения, и веры в таланты начальника.
Уже через пару минут мы ехали к академическим воротам, и меня, как обычно в дороге, сморило… Я положила голову на плечо Вархара и уснула как младенец.
Я успела привыкнуть к тому, что в последние недели пробуждалась не иначе как от грохота или вопля. Все-таки живу с Вархаром, а уж он-то всегда найдет, что разрушить и кого впечатлить своей молодецкой удалью.
Кто-то вопил высоким мужским голосом:
– Это был мой любимый куст сирени! Где я теперь найду новую бирюзовую сирень! Там же почти каждый цветок был пятилепестковым. И можно было загадать желание, чтобы вы оказались сном!
Послышался звучный ЧПОК и невозмутимый возглас Вархара:
– Держи свой любимый куст. Любуйся. Для хорошего сальфа ничего не жалко.
Собеседник скандра издал душераздирающий вздох. До меня донесся треск, глухой звук падения тела, и приторный медовый запах цветочного нектара просочился в автобус.
– Мне срочно нужно внушить себе, что все нормально! – взвизгнул «хороший сальф».
– Зачем такие сложности? – спросил Вархар. – Все нормально, дружище? – от его зычного баритона вздрогнула даже я, хотя нас надежно разделяли толстые бронзовые стены автобуса.