Заговор
Шрифт:
В Голицино сейчас разворачивается Таманская дивизия. Вам срочно явиться туда и перехватить артиллерийский полк. Примите над ним командование. Вы должны любым путем остановить в Алабино эшелон Берии.
Маршал М."
Газик несся как бешеный по дороге. Я нагнал артиллерийский полк уже почти в Москве. Врезав по роже командиру полка за тупое непонимание обстановки, я заставил повернуть его хозяйство обратно. Мы мчались в Алабино, как сумасшедшие, и прибыли на железную дорогу к 15 часам 15 минут.
Без прикрытия и маскировки,
– Где эшелон с курсантами из Минска?
– спросил я женщину диспетчера.
– Пройдет через шесть минут. Ему приказали дать зеленую улицу.
Несусь обратно к пушкарям.
– Орудия заряжай. К бою готовсь.
У первого орудия стоит у прицела старшина- фронтовик.
– Ты можешь разбить и остановить паровоз?
– спрашиваю его.
– От чего же нет. Дело знакомое.
– Тогда, прошу, сделай. Этот выстрел может сделать историю.
– Успокойтесь, товарищ полковник, сделаем.
Показался тяжело груженый состав. На нас с изумлением и любопытством из открытых дверей теплушек смотрели парни в военных шинелях. Стволы пушек, направленные на них, проходили перед их взором в ряд.
– Что же ты тянешь, старшина?
– Погодите.
Грохнуло и подскочило орудие. Паровоз лопнул, как воздушный шар. Его тендер закинуло поперек пути. Вагоны полезли один на другой. И тут началось. Орудия открыли беглый огонь. Хаос взрывов и огня охватил неравномерно состав. Мы минут двадцать избивали русских парней в шинелях МВД. С их стороны, не было ни одного выстрела.
Только через двадцать минут, отрывая наводчиков от панорам, мы сумели навести порядок и я приказал снова отправляться в Москву. Сзади, среди исковерканных вагонов, огня и дыма ползали живые и раненые. Нам было не до них.
Москва. Июнь 1953г.
При подходе к Москве меня встретил порученец генштаба с запиской от маршала. Маршал требовал, чтобы я с артиллерийским полком подошел к Ярославским казармам и принял командование над сводной группой. Там уже находились два батальона танков и стрелковый батальон. Еще в записке было следующее:
"......Казармы надо взять сегодня. Всех, кто не сдастся, уничтожить. Постарайтесь избежать лишних жертв среди населения.
Маршал М."
Время было около 20 часов. Было еще не совсем темно и я опять в бешеном темпе погнал полк к Ярославским казармам.
То, что я увидел на месте меня потрясло. Танки вытянулись цепочкой вдоль тротуаров перед небольшим двухэтажным зданием, закрывающим пятиэтажку казармы. Танкисты мирно болтали с населением, которое спокойно шаталось вокруг. Стрелковый батальон, вообще, растянулся машинным парком по улице вдоль квартала. А в самих казармах, до пятого этажа, в раскрытых окнах торчали любопытные головы последних защитников Берии.
Я рассвирепел. Созвал командиров и сказал, что перестреляю их как собак, если они сейчас же не возьмут в кольцо
Я приказал, машинами перегородить улицы вокруг казармы, всех гражданских оттеснить туда. Эвакуировать из близлежащих домов население. Втащить в первые этажи пушки, для стрельбы прямой наводкой. Танкам занять удобные позиции для стрельбы по верхним этажам. Стрелять только в окна казармы, так как старые петровские стены выдержали бы калибры наших снарядов. В 21 час 30 минут доложить о готовности к штурму.
Командир артиллерийского полка заметил, что снарядов мало.
– Стрелять до последнего снаряда и всех кто освободиться после стрельбы бросить на штурм.
Кругом все зашевелилось. Задвигались машины, зарычали танки. Головы в окнах казармы мгновенно исчезли. В 21 час 30 минут командиры доложили о готовности к штурму.
Я послал в казармы парламентера- офицера стрелкового батальона, с требованием сдать оружие и сдаться всем. Срок ответа 10 минут. Через две минуты лейтенант пришел.
– Они не верят, что вы будете стрелять. Они сказали, что подчиняются только Берии и если он скажет сдаться, они сдадутся.
Мне ничего не осталось, как приказать начать штурм.
Москва вздрогнула от грохота пушек. Казарма окуталась дымом. Я потребовал по рации, чтобы танки своими прожекторами осветили дом. Артиллерийский полк быстро расстрелял последние снаряды. Танки опустошили свой запас. Казарма сначала редко отстреливалась только ружейным и автоматным огнем, а потом и совсем затихли. Вспыхнул пожаром второй и третий этаж. Пехота пошла на штурм. Она без сопротивления заняла первый этаж, а подняться выше не могла из-за, не на шутку разгоревшегося, пожара.
Ко мне подошел офицер, ведавший оцеплением.
– Товарищ полковник прибыли пожарные машины. Можно их пропустить?
– Погодите немножко товарищ капитан. Мы не можем очистить верхние этажи, не хватало что бы перестреляли пожарных.
В четвертом и пятом этажах не стреляли. Вдруг на крыше появилось несколько человек. Они были без оружия, размахивали руками и кричали что-то.
Я приказал пропустить пожарных. Больше стрельбы не было. Из здания удалось спасти живых и раненных около 500 человек. Последняя бериевская цитадель в столице пала.
В генштабе шел напряженный ритм работы. Маршал принял меня сразу.
– Я уже все знаю. Спасибо, Александр Александрович. Сейчас по вашим спискам долавливаем последних приспешников Берии. Всю верхушку: Кобулова, Деканозова, Гоглидзе, Мешика, Владзимерского и других взяли.
– Кто-нибудь сопротивлялся?
– Особенно нет. Стычка была перед входом в Москву, когда входила Кантемировская дивизия. Пришлось расстрелять несколько офицеров МГБ, да раздавить их блок пост. Да еще на даче Берии, ненормальный подполковник с несколькими подчиненными пытался оказать сопротивление. После двух выстрелов танка, все охранники сложили оружие.