Заговорщики (книга 2)
Шрифт:
Через мгновение её маленькая тень слилась с непроглядной тьмой, царившей в овраге.
3
В те дни, если путник шёл в Тайюань с юга по дороге, огибающей Сюйгоу с западной стороны, то ему было не миновать мост «Четырех ящериц», перекинутый через правую протоку реки Фыньхэ. Этот мост был старинным каменным сооружением, украшенным по четырём углам изваяниями огнедышащих чудовищ, известных тут почему-то под мирным именем ящериц, хотя они нимало не походили на этих маленьких изящных зверьков. Впрочем, может быть, в шестом веке, к которому знатоки относили эти произведения древнего ваятеля, ящерицы и выглядели так воинственно. Четырнадцать веков — большой срок.
Миновав мост и свернув по первой дороге налево, путник сразу за пригорком попадал в неожиданно возникавшую среди широких полей густую зелень. Запущенная аллея, обсаженная старой акацией и вязами, вела к живой изгороди, скрывавшей железные прутья высокой решётки. Деревья аллеи были так стары, что стволы многих из них полопались до самой вершины, а ветви, как усталые руки, свисали к земле. Сквозь чугунный узор наглухо замкнутых массивных ворот был виден тенистый парк, из которого при малейшем движении воздуха доносился аромат роз. За густой порослью парка не было видно строений. Только над вершинами деревьев к небу тянулась игла католической церкви.
Хотя отсюда были уже видны предместья Тайюани и даже его кирпичная крепостная стена на горе, шум города сюда не достигал.
В те дни, к которым относятся события, на левом каменном столбе ворот красовалась большая чугунная доска с выпуклой литой надписью по-китайски:
Над этой надписью венчиком латинскими буквами была расположена надпись: «Ad majorem Dei gloriam».
На другом столбе яркая эмалированная доска лаконически гласила:
Под доской белела фарфоровая кнопка звонка. Если её нажать, то из скрытой в акациях сторожки появлялся большого роста китаец. Не отпирая ворот, он сквозь решётку спрашивал, что нужно посетителю, и, лишь сходив в миссию, возвращался, чтобы впустить путника или отослать его прочь. Если нужно было отворить ворота, привратник делал это с нескрываемым неудовольствием, словно в каждом посетителе подозревал врага.
Как сказано, человек этот был высок ростом, широк в плечах; черты его смуглого лица были правильны и тонки. Карие глаза глядели со строгостью. Он был молчалив и сдержан в движениях. Звали его У Вэй. Это был шофёр, он же сторож миссии.
С некоторых пор миссия мало походила на заведение религиозное. В неё не допускали богомольцев. Теперь тут, как в комфортабельном пансионе, отдыхали высшие тайюаньские чиновники и офицеры американской военной миссии, на средства которой, говорят, и содержалось все заведение.
Миссионеры исчезли из миссии, и её истинной хозяйкой в округе считали экономку Ма Ню, которую здесь называли «сестра Мария».
От ворот миссии к её большому каменному жилому строению вела запущенная каштановая аллея. Единственное, за чем в этом парке, повидимому, ухаживали, были розы. Бесчисленные кусты роз, алых, розовых, чайных, белых, источали сладкий аромат, расслабляющий волю, располагающий к лени и к ничегонеделанию, которое, по мнению Ма — Марии, было основным условием отдыха высоких гостей, пребывавших под её кровом.
Ма была ещё молодой женщиной небольшого роста, с лицом очень правильным и даже красивым, но слишком неподвижным, чтобы быть привлекательным. Глаза Ма были всегда полны грустной задумчивости, движения медлительны и спокойны; говорила она ровным голосом, не повышая его, даже когда сердилась. Эта мягкость, однако, не мешала ей быть придирчивой и строгой хозяйкой, державшей в страхе служащих миссии.
Ранним утром, когда Ма и чиновные гости ещё спали, женский персонал миссии, состоявший из двух горничных и кухарки, собрался в просторной, выложенной белыми изразцами кухне. Горничные Го Лин и Тан Кэ представляли во всем резкую противоположность друг другу. Го Лин была полная девушка с мечтательными глазами и с мягкостью движений, свойственной полным женщинам. На вид ей можно было дать больше её девятнадцати лет. Тан Кэ была стройна, почти худа, её непослушные волосы плохо укладывались в причёску и несколько беспорядочно окаймляли смуглое лицо с тёмным пушком на верхней губе и с хмуро глядящими карими глазами. Движения Тан Кэ были коротки, стремительны, речь быстра и тверда.
Третьей женщине, кухарке У Дэ, окрещённой здесь именем Анны, было за пятьдесят. Она выглядела крепкой и суровой. У неё были гладко прибранные седеющие волосы и строгий взгляд.
Сердито погромыхивая посудой, У Дэ готовила утренний завтрак, Го Лин перетирала посуду, Тан Кэ вертелась перед зеркалом, в пятый раз перекалывая кружевной фартучек. Тихонько, так, что едва можно было разобрать слова, все трое напевали:
Девушка хорошая, смелая и юная,С тёмными упрямыми дугами бровей,Не гуляй с врагами ты вечерами лунными,Не растрать ты, девушка, нежности своей.Эта жизнь весёлая нам совсем ненужная,И тепло Шаньси не согреет нас.Мы семью товарищей, тёплую и дружную.Сохранимте, девушки, в этот грозный час.Не теряйте мужества, не растратьте силы вы,Девушки хорошие, с жаркою душой.Пение было прервано слабым звонком, донёсшимся со стороны ворот. Го Лин посмотрела на часы: время было раннее. Тан Кэ с любопытством выглянула в окно: У Вэй, на ходу застёгивая куртку, шёл отворять. Через минуту по главной аллее, скрипя ободьями по песку, проехал маленький жёлтый шарабанчик. Из него торчала прикрытая соломенной шапочкой женская голова. Волосы гостьи были собраны в высокую причёску. По этой причёске Тан Кэ безошибочно признала гостью.
— Стелла! — презрительно бросила она в кухню.
У Дэ сердито громыхнула кастрюлей и безапелляционно отрезала:
— Плохой человек.
— Что ей может быть нужно? — с беспокойством пробормотала Го Лин.
На ступенях послышался дробный стук каблуков, и в кухню стремительно вбежала посетительница. На ней был изящный дорожный костюм, модная обувь; все мелочи её костюма соответствовали картинке новейшего журнала.
— Здравствуйте! — развязно воскликнула гостья.
У Дэ демонстративно отвернулась Тан Кэ сделала вид, будто не слышит. Только Го Лин несмело ответила: