Загробные миры
Шрифт:
– Никогда не угадаешь, – ответила Имоджен. – Книги Кирали после «Буньипа» продаются плохо.
Дарси оторвалась от лапши.
– Правда? Я решила, тогда ночью Коулмэн пошутил.
– Нет. Он считает, что книги Кирали распродаются тиражом всего около десяти тысяч каждая, – сказала Имоджен.
– Паршиво, – Дарси не совсем понимала, что означает данная цифра, но сразу напряглась. Неужели сейчас она удачливей самой Кирали? А что будет дальше? – Если писательница вроде Кирали не может продать свои романы, то что же ожидает меня? В смысле, те, кого я знаю, взахлеб прочли все ее книги, – произнесла она вслух.
– Как знать, – Имоджен пожала плечами. – Но «Буньип» прорвался к широкому
– Это многое объясняет в списке бестселлеров.
В течение последних четырех лет Дарси практически не вылезала из школьной библиотеки. Она проводила время среди ревнителей литературы, каждый из которых завел в своем блоге виджет, отсчитывающий дни до выхода следующего «Воина-менестреля» или «Тайного кружка». На День святого Валентина они посылали друг другу обложки подростковых книг с надписями в духе котоматрицы, [37] сделанными с помощью «Фотошопа».
37
Котоматрица – смешная фотография кота с текстом юмористического характера. Часто с сознательными грубыми грамматическими и орфографическими ошибками.
Но теперь Дарси поняла, что библиотеку посещало примерно двадцать ребят из тысячи учившихся в ее школе – только два процента. А если и во всем остальном мире – такая же маленькая доля читателей?
– Я чувствую себя виноватой, – пробормотала она.
– А тебе надо именно дважды по сто пятьдесят?
Дарси задумалась, сколько Имоджен заплатили за «Пиромантку», но Имоджен помалкивала, а спрашивать было неудобно.
– Минус налоги… и доля Мокси. Да и те двадцать баксов, которые Ниша запросила за то, чтобы составить бюджет!
В ответ Имоджен ухмыльнулась и медленно, по-кошачьи прикрыла веки. Дарси стало любопытно: всегда ли она улыбается подобным образом.
– Кстати, о Кирали, – заявила Имоджен. – Она жаждет заполучить твой роман.
Дарси замерла.
– Но книга даже не отредактирована.
– Она ненавидит читать отредактированные рукописи. И там не так уж много можно раскритиковать. Если ты пришлешь мне черновик, я передам его Кирали. Вдруг чтение вдохновит ее на хвалебный отзыв?
– Конечно. – Дарси вспомнила смесь восторга и беспокойства от мысли, что Кирали решила заняться анализом ее дебюта. А насколько страшным окажется экзамен, когда Кирали прочитает черновик? – Значит, она не шутила прошлой ночью? Когда говорила, будто я своровала бога, чтобы от него млели девочки-подростки?
– Ни капли не шутила, – подтвердила Имоджен. – Но Кирали намекала на своего «Буньипа» и вовсе не хотела тебя задеть. Ее книгу просто обожают, но из-за нее же Кирали упрекают больше всего.
Дарси нахмурилась.
– Ты о чем?
– Ладно, слушай… Кирали взяла древние мифы за основу страха девушки-колонистки перед первым поцелуем, что является ловким ходом, но позаимствованные туземные персонажи не появились во второй половине книги.
Дарси оторопела.
– А я не заметила!
– Потому что интрига крутится вокруг того первого поцелуя.
– Который такой манящий, – произнесла Дарси. – Странно, но если бы Кирали не украла легенду, я бы ничего не знала о буньипах.
– Такова сила предания, а с великой силой… – Имоджен развела руками. – Кирали не хочет, чтобы ты через пятнадцать лет чувствовала себя
– Или раньше. – Дарси беспокоилась, что книгу прочтет мать, а теперь к ее волнениям добавились еще восемьсот миллионов человек.
– Но ты же индуска, – сказала Имоджен. – Разве это не твоя культура?
– Я слепила Ямараджу с болливудской звезды, что говорит о том, как много мне известно об индуизме. Боюсь, он получился скорее сексуальным, чем серьезным. В смысле, для бога смерти.
– Тебе все равно придется править, – парировала Имоджен.
– Существует только хорошее редактирование, – проворчала Дарси. Она до сих пор так и не вспомнила, кому принадлежат эти слова.
Потом официантка принесла чек, Дарси взмахом руки велела Имоджен убрать потрепанный бумажник и оплатила все наличными. Счет с чаевыми более чем в два раза превысил одобренный Нишей дневной бюджет, но лапша была замечательной.
– Ты тоже хочешь почитать книгу? – спросила Дарси по пути к двери.
– Разумеется, а я пришлю тебе «Пиромантку», – Имоджен зачерпнула пригоршню картонных коробков со спичками с логотипом ресторана и затолкала их в карман. – Готова к новым жутким квартирам?
– Да, – кивнула Дарси. – Спасибо, что показала мне ресторанчик.
– Самый лучший способ узнать город – попробовать его на вкус.
– Я оловянный солдатик. Я стойкая, – устало произнесла Дарси и помотала головой. Что за бессмыслицу она несет! Но, возможно, все это еще пригодится ей при редактировании, просто чтобы напомнить себе о бесконечном дне.
Они подходили к шестой после ленча квартире. Две первые находились в Митпэкинге: [38] одна – напротив гаража FedEx, [39] чьи урчащие грузовики Дарси чувствовала, когда прислоняла ладонь к стенам, а другая – на улице, которая целиком пропахла мясом. Три следующих объекта недвижимости оказались пресными белыми коробками, расположенными в стеклянных башнях возле Юнион-сквер. [40] Анника Патель одобрила бы этот квартал, но Имоджен предупредила, что все произведения, написанные в столь безликом месте, будут далеки от жизни.
38
Митпэкинг (Мясоразделочный квартал) – исторический район на западе Нижнего Манхэттена.
39
FedEx Corporation (в русском произношении – «Федэкс корпорейшн») – американская компания, предоставляющая почтовые, курьерские и другие услуги логистики по всему миру.
40
Юнион-Сквер – площадь в Нью-Йорке, где Парк-авеню сливается с Бродвеем (отсюда название площади).
Итак, под слабеющим дождем они отправились в Китайский квартал. Перед угловым зданием их встретил еврей по имени Лев, с русским акцентом и в костюме-тройке. Они зашли в подъезд и принялись подниматься вверх. Лестничные площадки почему-то отсутствовали: широкая лестница все вела в одном и том же направлении, будто ступени в храме майя.
Безо всякой возни с ключами Лев открыл дверь квартиры 4Е.
Она оказалась самой большой из тех, что уже видела Дарси, и занимала половину этажа. Потолки достигали, по меньшей мере, трех с половиной метров в высоту, а два окна выходили на угол улицы. Из разрыва в облаках выглянуло бледное солнце. Лучи, преломившись в стекле, озарили мириады пляшущих в воздухе пылинок.