Загробный мир. Мифы о загробном мире

Петрухин Владимир Яковлевич

Европейские ученые, привыкшие к длинной зиме со снегом, думали, что удаление Коры в царство мертвых связано с зимними месяцами и сном природы. Но в Греции климат был иным: трижды совершались пахота и сев, последний раз сеяли хлеб в октябре (месяц боэдромион — время элевсинских мистерий). Знаток античной религии Мартин Нильссон предположил, что речь шла о трех самых жарких и поэтому бесплодных месяцах лета перед последней третьей запашкой, а Персефона, подобно индонезийской Хаинувеле, воплощала растительность — зерно, скрывающееся под землей, в преисподней, накануне всходов.

Деметра согласилась вернуться на Олимп. Триптолему и его отцу она доверила тайну своих элевсинских мистерий. Триптолема научила искусству земледелия, вручив зерна разных злаков, деревянную соху и колесницу, запряженную змеями — символами земли и плодородия. Недаром само имя Триптолем могло означать «трижды пашущий».

Умирающие

боги плодородия

Греки были отнюдь не первыми, кому была известна идея возрождения через смерть — сошествие в преисподнюю. На Ближнем Востоке, в Месопотамии, там, где зародились земледельческие цивилизации и письменность, были открыты клинописные тексты 4—2-го тысячелетий до н. э., которые повествовали о сошествии в преисподнюю богини Инанны.

Нисхождение Инанны в подземный мир

Инанна — «царица небес», богиня войны и любви, ставшая женой бога плодородия пастуха Думузи, решает спуститься в подземный мир, где царствует ее сестра, богиня смерти и мрака Эрешкигаль, чтобы стать там владычицей и воскресить мертвых. Собрав семь свои «тайных сил» и украсившись царскими регалиями, Инанна отправляется в «страну без возврата». Опасаясь, что Эрешкигаль предаст ее смерти, она дает наставление своему послу и визирю Ниншубуру, чтобы тот, если она не возвратится через три дня, совершил «на полях погребальных» и перед собранием богов обряд оплакивания, а затем обратился за помощью в храмы великих богов — Энлиля, Нанны и Энки. «Отец Энки мудр и могуч, травы жизни знает он, воды жизни знает он, он меня и оживит!» — говорит Инанна.

Привратнику подземного царства Нети она говорит, что пришла к великой владычице Эрешкигаль, чтобы воскурить умершим погребальные травы, возлить в их поминовение погребальное пиво. Нети впускает Инанну и молвит ей:

«Войди же, Инанна!» И у нее, когда вошла, Венец Эдена, «шугур», снял с головы. «Что это, что?» «Смирись, Инанна, всесильны законы подземного мира! Инанна, во время подземных обрядов молчи!» И когда вошла во вторые врата, Знаки владычества и суда у нее отобрал. «Что это, что?» «Смирись, Инанна, всесильны законы подземного мира! Инанна, во время подземных обрядов молчи!» И когда вошла она в третьи врата, Ожерелье лазурное с шеи снял. «Что это, что?» «Смирись, Инанна, всесильны законы подземного мира! Инанна, во время подземных обрядов молчи!» И когда в четвертые вошла врата, Двойную повязку с груди ее снял. «Что это, что?» «Смирись, Инанна, всесильны законы подземного мира! Инанна, во время подземных обрядов молчи!» И когда в пятые вошла врата, Золотые запястья с рук ее снял. «Что это, что?» «Смирись, Инанна, всесильны законы подземного мира! Инанна, во время подземных обрядов молчи!» И когда в шестые вошла врата, Сетку с груди ее снял. «Что это, что?» «Смирись, Инанна, всесильны законы подземного мира! Инанна, во время подземных обрядов молчи!» И когда в седьмые вошла врата, Повязку, одеянье владычиц, с бедер снял. «Что это, что?» «Смирись, Инанна, всесильны законы подземного мира! Инанна, во время подземных обрядов молчи!» И она вошла и, склонясь, приблизилась. Сестра ее вскочила с трона. Затем снова на трон уселась. Семь судей Ануннаков пред нею суд вершат. На Инанну взглянула — взгляд ее смерть! Слова изрекла — в словах ее гнев! Крик издала — проклятья крик! Ту, что вошла, обратила в труп. Труп повесила на крюк [22] .

22

Перевод В. К. Афанасьевой.

Ниншубура исполнил указания Инанны, но Энлиль и Нанна отказали в помощи: «Подземного мира всесильны законы, вековечны ему приношенья». Лишь Энки решается спасти Инанну.

Достав грязь из-под своих ногтей, он сотворил двух существ — кургара и галатура, снабдил их травами и водами жизни и отправил в подземное царство, где Эрешкигаль лежит обнаженная и мучается родовыми муками (ведь и на земле в отсутствие Инанны ничто не может разродиться).

Смягчив заклинательной формулой муки царицы, за это кургар и галатур требуют у нее: «Труп с крюка отдай!» Они посыпают его травой жизни, поливают водой жизни, и Инанна встает. Она выходит из подземного царства, но за ней следуют демоны преисподней — гала:

[Они] не ведают голода, не ведают жажды, Муки просеянной не едят, Воды проточной они не пьют. Из объятий человека вырывают жену, От груди кормилицы отрывают дитя.

Демоны должны исполнить нерушимый закон: из «страны без возврата» можно выйти, только предоставив себе замену. В конце концов в качестве замены Инанна выбирает Думузи:

Она на него взглянула — взгляд ее смерть! Закричала она — в словах ее гнев, Крик издала — проклятья крик: «Его, хватайте его!» Светлая Инанна пастуха Думузи отдала в их руки.

С помощью бога Уту Думузи пытается спастись и бежит к своей сестре богине растительности Гештинанне. Однако и здесь демоны нашли юношу в священном загоне:

На юношу с криком накинулись, топором огромным На землю повергли. Чрево ножами вспороли ему, Со всех сторон окружили его! Тогда Инанна решает: «Твой срок — половина года, Твоей сестры — половина года!»

Отныне Гештинанна и Думузи должны поочередно по половине года проводить в подземном мире; с отсутствием Думузи на земле начинается летняя засуха.

Остров блаженства Дильмун и преисподняя в мифах Шумера и Аккада

Шумерское сказание об Энки и Нинхурсаг, одна из древнейших в мире поэм, повествует о блаженном острове Дильмун, ныне ассоциируемом с Бахрейном: «Дильмун страна пресветлая. Дильмун страна непорочная. Дильмун страна воссиянная».

А там, в Дильмуне ворон не каркает. Птица смерти не накликает смерти. Там лев не бьет. Волк ягненка не рвет. Там собака сторожевая, как козлят стерегут, не знает. Там свинья зерна не пожирает. Вдова на крыше солод не рассыпает. Птица небесная солод не склевывает. Там голубь головою не вертит. Там хворь глазная — «я хворь глазная» — не говорит. Там старица не говорит — «я старица». Там старец не говорит — «я старец». Там девушка не умывается, водой из окна не плещется. Там перевозчик — «навались!» — не кричит. Там страж вокруг зубцов не кружит. Там певец песнопений не распевает, Плачей за городом не заводит.

Так рисуется ситуация не просто золотого века, но некоего докультурного состояния, неведения, небытия.

В Дильмун не было пресной воды, и хозяйка острова Нинсикила («непорочная») обращается к великому богу Энки, по приказанию которого солнечный бог Уту доставляет воду с земли. Отныне «вода в полях, вода на нивах, в борозде рост дает зерну-злакам. Стал город «домом прибрежным, пристанью всей страны!».

Далее на свет появляется божество Энзаг, который делается главным богом Дильмуна. Богиня-мать Нинхурсаг при помощи сложных магических действий и последовательного рождения (без боли, как подчеркивает поэма) зачатых Энки поколений богинь выращивает здесь восемь чудесных растений. Таким образом, остров Дильмун оказывается островом совершения священного брака. После потопа на острове Дильмун получает вечную жизнь «спаситель семени человечества» Зиусудра (Ут-напишти).

Остров Дильмун принято сопоставлять с библейским Эдемом — «земным раем», хотя первоначально он мыслился как остров мертвых — страна Ут-напишти. Гильгамеш, чтобы попасть на омываемый водами смерти остров Дильмун к Ут-напишти, строит мост из мачты своего корабля и ста двадцати шестов длиной по шестьдесят локтей каждый. В первичном своем значении это был мост, по которому мертвые попадали в царство смерти. Вход туда охраняли чудовища; к ним, вероятно, можно причислить пару людей-скорпионов, мимо которых должен был пройти Гильгамеш: