Захвачена Братвой
Шрифт:
Его слова сотрясают меня, и я не могу не чувствовать, как жар поднимается к моим щекам. Черт бы его побрал и его способность нервировать меня. Я делаю еще один глубокий вдох, пытаясь собраться с мыслями. Кирилл опасен, во многих отношениях, но в нем есть что-то несомненно притягательное, что-то, что притягивает меня, несмотря ни на что.
Я слегка приоткрываю дверь ванной, ровно настолько, чтобы встретиться с ним взглядом. Он стоит прямо там, ближе, чем я ожидала. Его глаза скользят по мне, в них хищный блеск, от которого
— Тебе следует его надеть, — тихо говорит он, его голос низкий и властный.
Я с трудом сглатываю, не уверенная, что меня больше раздражает или интригует его дерзость. — А если я этого не сделаю?
Он поднимает бровь, и на его лице медленно расплывается улыбка. — Тогда, полагаю, мне придется тебе помочь.
Интенсивность в его глазах дает понять, что он не шутит, и воздух между нами кажется заряженным, электрическим. Я смотрю на него, пытаясь вызвать все неповиновение, на которое я способна. Внутри я кричу, разрываясь между желанием стоять на своем и необъяснимой тягой, которую я чувствую к нему.
Я снова закрываю дверь, прислоняюсь к ней и пытаюсь успокоить колотящееся сердце. Кирилл Шаров — сила, с которой нужно считаться.
Сделав еще один глубокий вдох, я снова смотрю на неглиже. Часть меня хочет бросить ему вызов, показать ему, что он не контролирует меня. Другая часть меня, та часть, которая пленена его силой и присутствием, задается вопросом, каково это, снова увидеть этот взгляд в его глазах, тот, который заставляет меня чувствовать себя самой желанной женщиной в мире.
Я делаю глубокий вдох, все еще прислонившись к двери. Неглиже висит там, дразня меня, но слова Кирилла все громче звучат в моем сознании. Я надеваю его, чувствуя мягкую ткань на своей голой коже, кружево обнимает мои изгибы.
Я приоткрываю дверь и выглядываю. Он все еще там, его взгляд не дрогнул.
— Выйди вперед, — командует он тихим рокочущим голосом.
К моему удивлению, я обнаруживаю, что подчиняюсь. Мои ноги движутся почти сами по себе, вынося меня из ванной и направляя к нему. Он усмехается, явно довольный моей покорностью, и встает во весь рост, возвышаясь надо мной. Комната кажется меньше, когда он так близко, его присутствие подавляет.
— Даже если это фиктивный брак, — говорит он, глядя мне в глаза, — мы все равно можем немного повеселиться. Может, закрепим наш брак?
Его слова повисают в воздухе между нами, тяжелые от подтекста. Я открываю рот, чтобы возразить, сказать ему, что это всего лишь договоренность, но не могу произнести ни слова. Вместо этого я остро осознаю, насколько он близко, как его взгляд, кажется, видит меня насквозь.
— Кирилл, — начинаю я, но его имя в моих устах звучит скорее как мольба, чем протест.
Он делает шаг вперед, его рука тянется вверх, чтобы убрать прядь волос с моего лица. Его прикосновение нежное, но оно вызывает дрожь во мне. — Вайолет, — бормочет он, его голос
Я хочу отрицать это, сказать ему, что он неправ, но правда в том, что я жажду его. Несмотря ни на что, несмотря на опасность и динамику власти, меня тянуло к нему с того момента, как мы встретились. Мое тело предает меня, наклоняясь к его прикосновению, мое дыхание сбивается, когда его пальцы скользят по моей щеке.
— Видишь? — шепчет он, его губы так близко к моим, что я чувствую тепло его дыхания. — Ты не можешь устоять.
Его слова ломают что-то внутри меня, сокрушая остатки моего сопротивления. Прежде чем я это осознаю, я встаю на цыпочки, сокращая расстояние между нами. Наши губы встречаются в яростном, страстном поцелуе, и кажется, что все, что я сдерживала, вырывается на поверхность.
Руки Кирилла на мне, притягивают меня ближе, углубляя поцелуй. Я теряюсь в нем, в том, какой он на вкус, как он ощущается. Это ошеломляет, опьяняет, и я не могу насытиться. Мои руки находят путь к его плечам, цепляясь за него, как будто он единственное, что удерживает меня на земле.
Он нежно толкает меня к стене, его тело прижимается к моему. Поцелуй становится более настойчивым, более требовательным, и я встречаю его интенсивность своей собственной. Как будто все напряжение, все невысказанные желания между нами воспламенились в пылающем аду.
Губы Кирилла покидают мои, скользя вниз по моей шее, и я задыхаюсь, моя голова падает назад на стену. Он бормочет что-то по-русски, слова, которые я не понимаю, но чувствую глубоко в своей сути. Его руки повсюду, исследуют, заявляют, и я выгибаюсь в нем, желая большего.
— Кирилл, — шепчу я, мой голос еле слышен. — Пожалуйста…
Он отстраняется ровно настолько, чтобы заглянуть мне в глаза, его собственные темные от желания. — Скажи это, Вайолет. Скажи мне, чего ты хочешь.
— Я хочу тебя, — признаюсь я, и мой голос дрожит от интенсивности моего желания. — Я так долго тебя хотела.
Его глаза сверкают торжеством, и он захватывает мои губы в еще одном жгучем поцелуе. На этот раз нет никаких сдерживаний, никаких колебаний. Это грубо, первобытно и наполняет меня желанием, которое оставляет меня бездыханной.
Когда он поднимает меня, несет меня к кровати, так что я стою у ее подножия, и я понимаю, что это то, против чего я боролась все это время, не только из-за контракта, но и из-за собственных чувств. Теперь, когда я уступаю ему, нам, я знаю, что пути назад нет. Мы могли начать это как шараду, но границы между реальностью и притворством размылись до неузнаваемости.
Кирилл отстраняется ровно настолько, чтобы посмотреть на меня, его глаза темные и напряженные. — Дай мне увидеть тебя, — говорит он, его голос, мягкий приказ, от которого у меня по спине пробегает дрожь.