Закат Луизианы
Шрифт:
– Давайте… залезайте, – сказал полицейский. Рядом притормозил автомобиль, двигавшийся в западном направлении. Черный «корвет» возвращался в город; глухо урчал мотор, зажженные фары отбрасывали длинные дрожащие блики на капот. Он остановился у обочины за «БМВ», высветив фарами глубокие выбоины на земле. «Черт побери!» – сказал полицейский, когда черноволосый мужчина в джинсах и синей рабочей рубашке вылез из машины и направился к ним. Женщина-азиатка в красном кимоно, с бутылкой водки в руке вышла следом со стороны пассажирского сиденья и прислонилась к «БМВ». Мужчина дружелюбно
– В чем дело, Рэнди? Опять взялись с Уоллесом лохов динамить?
Его голос – баритон – казался слишком громким для человека такого невысокого роста, но не особенно глубоким и выразительным; просто громкий повелительный голос, с фальшивыми театральными интонациями, как у начинающего актера.
– Нечего совать нос не в свое дело, – сказал полицейский.
– Я ждал эвакуатор, – сказал Мустейн, понадеявшись на незнакомца. – Я не понимаю, что за чертовщина здесь происходит.
Мужчина заложил большие пальцы рук в задние карманы джинсов и неприязненно уставился на полицейского. Он был невысоким и мускулистым, с копной курчавых волос. Загорелое лицо было изборождено глубокими морщинами, но они не свидетельствовали ни о мрачном настроении, ни о добродушии; казались несущественной деталью. У него были крупные, но невыразительные черты. Он напоминал, подумалось Мустейну, фоторобот итальянца, передающий внешнее сходство, но не характер.
– У него с собой ценные музыкальные инструменты, – сказал полицейский, указывая на футляры. – И ни одной бумажки, подтверждающей, что они принадлежат ему.
– Я правильно понял? – спросил мужчина. – Ты задерживаешь парня потому, что нашел у него пару гитар?
Азиатка рассмеялась и глотнула водки из бутылки. У нее было чувственное кошачье лицо с полными губами и миндалевидными глазами. Острые соски отчетливо вырисовывались под шелковой тканью кимоно; черные волосы в беспорядке падали на плечи. Она заметила, что Мустейн пялится на нее, и снова рассмеялась.
– Ну что мне с тобой делать, Рэнди? – спросил мужчина тоном человека, чье терпение подвергается жестокому испытанию. – Я предупреждал, что не потерплю таких безобразий. – Он взглянул на водителя эвакуатора. – Перенеси вещи этого человека обратно в его машину, Уоллес. И пришли мне счет за ремонт.
Водитель эвакуатора кивнул и принялся перетаскивать гитары в «БМВ»; полицейский нахмурился и положил ладонь на кобуру.
– Послушай, Джо, – сказал он. – Я знаю, что ты в каждом встречном-поперечном видишь невинную жертву, когда заложишь за воротник, но ты не вправе вмешиваться в дела полиции.
– Довольно безрассудно с моей стороны, верно? – сказал мужчина.
Мустейну показалось, что дело запахло дракой. В бесстрастном взгляде мужчины читалась своего рода пассивная угроза, не явная угроза, которая пугала больше, чем открытая ярость.
– Не знаю, безрассудно или нет. – Полицейский заговорил примирительным тоном теперь, когда решил, что доказал свою правоту. – Я первый готов признать, что ты очень много сделал для города. Видит Бог, ты имеешь право высказывать свое мнение. Но есть вещи…
Мужчина положил ладонь полицейскому
– Вали отсюда, – спокойно сказал мужчина. – И не попадайся мне на глаза в ближайшее время.
Полицейский смотрел немигающим взглядом в одну точку над головой мужчины с таким озадаченным видом, словно пытался вспомнить нечто чрезвычайно важное.
– Даже не думай, – сказал мужчина. Мгновение спустя полицейский резко повернулся и стремительно зашагал к патрульной машине. Через несколько секунд он круто развернул автомобиль и поехал в город.
– Тупой ублюдок! – Мужчина выдохнул и потряс головой.
Мустейн почувствовал, что у него самого ноет в груди. Он глубоко вздохнул, пытаясь избавиться от болезненного ощущения. Мужчина с еле заметной усмешкой наблюдал за ним.
– Спасибо, – пробормотал Мустейн. – Я… э-э…
– Не стоит благодарности, – сказал мужчина. – Ситуация требовала вмешательства. – Он протянул руку и обменялся легким, коротким рукопожатием с Мустейном. – Меня зовут Джо Дилл.
– Джек Мустейн.
– Вы из французов, да? – спросил Джо Дилл.
– Вроде бы.
– А я… – Джо Дилл похлопал себя по груди. – Я сицилиец. Наша настоящая фамилия Дилагрима, но мой дед сократил ее.
– Гм… – сказал Мустейн.
– Ну что? – Джо Дилл деловито потер руки. – Не пропустить ли нам по рюмашке? Позвольте мне оказать достойный прием гостю Грааля.
Такое великодушие насторожило Мустейна, но Джо Дилл уже вел его к «корвету».
– Я не могу допустить, чтобы у приезжих складывалось неблагоприятное впечатление о моем городе, – сказал он. – Для меня это вопрос чести.
– Я вам очень признателен. – Мустейн скользнул на переднее пассажирское сиденье. – Но я валюсь с ног от усталости. Может, как-нибудь в другой раз?
– По одной рюмашке, – сказал Джо Дилл. – А потом найдем вам комнату.
К великому удивлению Мустейна, женщина забралась в машину за ним следом и уселась к нему на колени, обдав ароматом жасмина. Она улыбнулась через плечо, а потом слегка поерзала, отчего в паху у Мустейна растеклось тепло.
– Рад с вами познакомиться, – сказал он, стараясь сохранять невозмутимый вид; ему показалось, что она хочет возбудить его.
– Привет, пехота. – Женщина захихикала.
– У вас есть знакомые вьетнамцы? – спросил Джо Дилл, усаживаясь за руль и хлопая женщину по ляжке.
– Доводилось общаться с двумя-тремя.
– Они исключительные люди. Просто исключительные.
– Вы были во Вьетнаме? – спросил Мустейн. По лицу Джо Дилла пробежала тень раздражения.
– Нет, не пришлось. – Он задумчиво кивнул, словно соглашаясь с самим собой, а потом подмигнул Мустейну. – Но сейчас я наверстываю упущенное.