Закат Пятого Солнца

Штаб Юрий

— Ха, как же! Они наверняка думают, что мы людей живьем едим!

— Мы каждый раз отпускали пленников. Это должно показать местным жителям, что мы не причиним им вреда.

Как только забрезжил свет, на площадь робко вышла делегация из нескольких человек. Генерал-капитан сначала хотел подъехать к ним поближе, но потом решил, что вид скачущей лошади испепелит в их сердцах последние крохи решимости. У стремени его замерла Марина. Она уже сносно говорила по-испански и была жизненно необходима в роли переводчицы. Девушка показала себя просто отлично во время этого марш-броска: не отставала, не жаловалась и вообще воспринимала

ночной поход как увлекательнейшее приключение. Теперь она иногда бросала на Кортеса вопросительные взгляды, ожидая его указаний.

Тлашкаланцы приблизились. Их было всего пять человек, и хотя выглядели они крайне испуганными, но их отвага вызывала уважение. Они ведь не могли знать, что им ничего не угрожает. Кортес через Марину повел разговор. Он долго и красочно живописал индейцам, что ищет лишь мира, но на него постоянно нападают. Рано или поздно терпение его иссякнет, и вот тогда для Тлашкалы пробьет роковой час. Горожане утверждали, что виной всему молодой вождь, Шикотенкатль, который упорно не желает мира, а сами они давно готовы стать чужакам друзьями и братьями.

Заручившись поддержкой жителей этого города, а также изрядно пополнив припасы, конкистадоры двинулись обратно в лагерь. Таким образом, они не только отодвинули немного призрак голодной смерти, но еще и ясно показали, что в их власти уничтожить целый город без малейших усилий, если мир не будет заключен. Кортес ехал и думал, что хотя солдаты, оставшиеся в лагере, и измучены, но необходимо найти нужные слова и заставить их двигаться дальше. Иначе вся экспедиция обречена на гибель.

На следующий день дело, к радости испанцев, сдвинулось с мертвой точки. Впервые к ним прибыло посольство из Тлашкалы. Видимо, на индейцев сильно подействовала последняя демонстрация силы. Это было действительно торжественная процессия. Два десятка вельмож в сопровождении слуг и носильщиков пришли в лагерь и искренне просили мира. Они также жаловались на воинственного Шикотенкатля, виня лишь его в продолжении вражды с испанцами.

— Очень удобно, — не сдержал возмущения Фернан. — Нашли козла отпущения. То есть мы теперь должны заключить с ними мир, но в то же время терпеть атаки этого касика. А в случае чего Тлашкала всегда оправдается: «Это не мы, это Шикотенкатль». Ну и как нам заключать союз?

Кортес придерживался такого же мнения.

— Я не могу примириться с вами, но в то же время терпеть его нападения. Угомоните своего вождя. Если этого не сделаете вы, это придется сделать мне. И если я возьмусь за его усмирение, то пострадать может не только он и преданные ему воины, но и многие другие жители Тлашкалы.

Угроза прозвучала весьма внушительно. Посланники клятвенно заверяли, что они приложат все силы, чтобы убедить совет вождей в необходимости заключить безоговорочный союз с белолицыми иноземцами.

— Вы уже трижды выступаете против меня с оружием в руках, хотя я не сделал зла ни одному вашему человеку, лишь только оборонялся, — добавил Кортес. — Но моему терпению есть разумный предел. Я давал вам вдоволь времени одуматься. Если Тлашкала продолжит эту губительную для себя войну, то от ее народа останется лишь память. Память о глупых гордецах, посмевших сопротивляться моему непобедимому воинству.

На этом переговоры завершились. Конкистадоры по-прежнему оставались в подвешенном, неопределенном состоянии. Они не могли пока двигаться

вперед, ожидая окончательного примирения с Тлашкалой. Любой город мог принять их дружелюбно, но потом оказаться ловушкой, в которой прячется многотысячное войско. В том же случае, если бы испанцы сумели из нее вырваться, то тлашкаланцы с легким сердцем оправдались бы тем, что это все подстроил Шикотенкатль.

Жители окрестных селений несколько раз приходили в лагерь, приносили кое-какую еду, но этого были слишком мало. Прямо просить о поставках продовольствия Кортес не решался. Нельзя показывать свою слабость. Стоит индейцам узнать, в каком бедственном положении находится его отряд, и они тут же получат ключ к победе. Достаточно всего на несколько дней задержать подвоз провизии, и конкистадоры погибнут.

Альварадо давно исчерпал все запасы своего небогатого терпения.

— Эрнан, хватит с ними церемонии разводить. Дружбы не получается. Пришло время начать полноценную войну. Сожжем пару городов, перебьем несколько сотен дикарей. Тогда местные жители куда быстрее образумятся, поставят на место своего воинственного касика, а сами на коленях запросят мира.

Но генерал-капитан стоял на своем, надеясь добиться куда большего дипломатией.

Жители ближайших селений ходили в лагерь уже без особого страха. Они привыкли, что здесь их никто не станет обижать. Индейцы приносили с собой фрукты, лепешки, иногда курей и индеек. С радостью меняли все это на бусы, бубенцы и колокольчики. С бесконечным удивлением смотрели на лошадей, пушки и стальные мечи. Но окончательного союза с Тлашкалой так никто и не предлагал.

В итоге пришло посольство от самого Шикотенкатля. Его организовали куда лучше. Около пятидесяти индейцев принесли с собой провизию, жаровни с благовониями, которыми тут же принялись окуривать испанцев, яркие красочные перья в подарок. Это не было ни предложение мира, ни объявление войны. Они лишь сказали, что их великий повелитель приносит эти подарки чужеземцам, чтобы они не страдали от голода и невнимания. Больше всего походило просто на насмешку. Носильщики пробыли в лагере очень долго. Они бродили по территории, заглядывали повсюду, кланялись и улыбались при встрече с испанцами.

Фернан напустил на себя ленивый и беззаботный вид, но, тем не менее, внимательно следил за их перемещениями. Индейцы сначала казались ему похожими, как две капли воды, но постепенно он понял, что это не одни и те же люди. Похоже, что они постепенно сменяются — одни уходят, на их место приходят другие. И эти индейцы меньше всего интересовались бусами, зато, гуляя, тщательно осматривали окрестности. Они все замечали: где находятся пушки и лошади, в каких домах живут солдаты, с какой стороны лучше всего подобраться в лагерь и где стоят испанские часовые.

Гонсалес тут же поспешил к Кортесу. Тот внимательно выслушал догадку.

— Примерно те же самое говорит и Марина, — сказал он. — Похоже, что Шикотенкатль прислал к нам своих шпионов. Педро, бери полсотни человек и задержи всех этих дикарей. Ни один не должен уйти! Действуй.

Как только Альварадо ринулся выполнять приказ, к Кортесу подбежал еще один солдат и доложил, что носильщики индейцев ведут себя подозрительно.

— Знаю уже. Видимо, не зря мы ожидали от тлашкаланцев какого-нибудь подвоха. Присоединяйся к Педро, арестуйте всех людей из посольства Шикотенкатля.