Закат Утопии
Шрифт:
— Ну так, на всякий случай. Эта «штука» мною не управляет. Ну она просто не может этого сделать, иначе у меня остановится функционирование мозга, и я умру. А пока я жив, живет и эта «штука». Ей это не выгодно, — я, конечно, откровенно врал, но мой чип реально не способен на такое.
— Фига. Сколько тут сижу, а еще ни разу такого бреда не слышал, — он засмеялся в полный голос, а затем снова уселся и пристально уставился в меня. — Если ты кого и пытаешься обмануть, так это себя.
Дальше у нас завязался интересный разговор на тему чипования, чипирования, кто как хочет,
Сколько я тут еще пробуду, точно сказать никто не может, я уже многих спросил. Так же мне не дают никакой информации о том, где именно я нахожусь. Даже континент не сообщают, что самое забавное. Окон и ничего такого тут нет. Хотя это и не тюрьма, а лишь помещение для первичного задержания. Не знаю, как это точно называется. Ну не суть. Тут находятся те, кто ожидает приговора.
Из разговора я выяснил, что это полностью закрытый комплекс, где нет ни одного окна. Находится он под землей, о чем свидетельствуют частые затопления, воздух поступает с помощью вентиляционных систем. Прогулки тут есть, кормят систематически. Еда средней паршивости. Больше ничего интересного. Из бункера сделали небольшую тюрьму. А это говорит мне о том, что я скорее всего континента не покидал… Но есть одна мысль, что меня очень беспокоит.
Получил я Старшего Содера. Отлично… Ну просто великолепно. Теперь мне сидеть тут неизвестно сколько в ожидании окончательного приговора. И вот надо было мне лететь за этим метеоритом?! Сделал только хуже… В принципе как всегда.
Глава 16. Тьма в глубинах
— Да какого вы меня тогда здесь держите, — я орал на начальника этой тюрьмы, так как меня не хотели выпускать после моего оправдания, — если уже доказано, что я невиновен?!
Начальник тюрьмы был невозмутим. Ему нужен был четкий приказ из главного управления, чтобы он имел право кого-либо освободить. А тут, оказывается, в главном управлении какие-то проблемы, из-за которых им в данный момент вообще не до заключенных.
А еще я узнал, где именно мы находимся. Оказывается, что не под землей, а под водой, примерно на двух тысячах метров. По идее на нас должно сказывается невероятное давление извне, но тут такого нет. Системы видимо работают настолько хорошо, что мы чувствуем себя как на земле.
Просидел я всего два месяца. О своем отряде я узнал из письма. Настоящего бумажного письма. В той вылазке, когда я вернулся из госпиталя, было потеряно четыре боевых единицы безвозвратно. Сработали протоколы, активирующие системы самоуничтожения.
Погибли три девушки и один из близнецов. Причем могли погибнуть оба, но один смог выстрелом турели и сопутствующим взрывом отбросить своего брата, сохранив ему жизнь. ПЭС остался без ног, но зато сам человек остался жив. Он, кстати, тоже чуть не потерял ноги, ибо взрывом от турельного снаряда ему их чуть не вырвало. Они висели буквально на остатках кожи.
Насколько я понял из письма, они попали в окружение
Одной девушке, если верить письму, вплотную из трехсотмиллиметрового ствола выстрелили в голову. Не в голову костюма, а в голову девушки. Там было стопроцентное поражение, костюм просто разорвало на куски еще до того, как сработал протокол на самоуничтожение.
Но и это еще не все. Сокол тоже чуть не умер в той миссии. У врага каким-то образом оказалось мощное лазерное оружие, с помощью которого он смог сделать один единственный выстрел. Потом турели просто уничтожили огневую позицию, как самую опасную.
Сам выстрел попал в область живота костюма, пройдя сквозь живот Сокола. Рана моментально прижглась, но при этом у него начался приступ. Из-за боли у него остановилось сердце, а его чип с помощью костюма его пытался оживить. Но помогло окончательно только после пятой попытки, когда сердце начало биться, хоть и слабо.
Помощь им пришла откуда и не ждали. Прилетело несколько космических легких кораблей с орбитальной станции и просто проредили всю местность вокруг окруженной группы моего отца. Он даже не смог описать, что именно за оружие применялось, ибо сам его видел впервые, но ему в прямом смысле слова пришлось зарыться в песок, причем достаточно глубоко. Если бы он этого не сделал, то его могло бы зацепить взрывом от того оружия.
Вернулись они уже на третьи сутки после моего вылета. Узнали обо мне от командира того объединения, что находился рядом с нашим лагерем. Отец тогда просто рвал и метал. Его тогда тоже чуть не усадили в тюрьму, либо на гауптвахту.
В общем, на этом письме все и ограничилось. Более мы никакой связи с поверхностью не имели, за исключением конвоя, который курсировал между нашей тюрьмой и надводной станцией. Больше никаких связей с внешним миром не было. Тот конвой заправлял нашу тюрьму воздухом, привозил новых заключенных, а также необходимое продовольствие.
Но на этот раз конвой очень сильно задержался, даже дольше обычного его не было. Бывали случаи, когда конвой не мог выплыть со станции по два или три дня. Но на этот раз его не было уже пять суток. При этом не поступало никаких сообщений с надводной станции.
— Той, как думаешь, — спросил я своего сокамерника, когда вернулся в наши покои, — может там на поверхности какие-то проблемы начались?
— Не знаю, но знать то хочется… — он тяжело вздохнул и положил руку на урчащий живот. — Если конвоя не будет, скоро тут начнется ад. Узнаешь, что такое каннибализм, дружок.
От этих слов мне стало плохо. Понятное дело, что если человека долго ничем не кормить, то он либо умрет от истощения, либо начнет есть всех тех, кто находится рядом с ним. Бывали такие случаи, когда целые города обносили огромной стеной, закрывали ворота, а затем перекрывали любой доступ к продовольствию.