Заказ, или Мой номер 345
Шрифт:
– Сука потому что.
– Это верно, все бабы суки. Никому верить нельзя… А Сашу я лично знал. Мы с ним в одной бурсе учились. Нормальный пацан. Был… И его Волок завалил… А у тебя, значит, Саша жену увел. Ты с ним в контрах был… – задумался Сазан.
– Ну, можно сказать, что так, – напрягся Ролан.
– А Волока ты знаешь?
– Знаю… Тут целая история.
– Ну, что за история? – поторопил его Сазан.
– Я боевым самбо занимаюсь. А у Волока разборка была… В общем, он мне двести долларов заплатил, чтобы я в разборке поучаствовал, ну, без оружия,
– С кем?
– С Гиблым… Он тогда установку нарушил. Автоматы с собой прихватил… В общем, стрелка за ним осталась…
– Выходит, что ты с Волоком в кентах был.
– Не выходит. Говорю же, деньги мне нужны…
– Да ты не колотись. Я же тебе ничего не предъявляю… Просто вспомнил, да, базар был, что Волок Сашу заказал. Какому-то пацану со стороны… Кому конкретно, не знаю… Но ты же со стороны. И в десантуре служил. Стрелять умеешь. А Саша жену твою имел…
– Хочешь сказать, что я Сашу сделал?
– Да нет, не хочу… Хотя всяко может быть… Сашу профи сделал. Пять трупов. Или четыре?
– Оп ля! Да ты прямо как следак! Ловушки ставишь, да? – нехорошо посмотрел на собеседника Ролан.
– Кто как мент?! – встрепенулся Сазан.
– Не мочил я твоего Сашу. И не надо меня на словах ловить, понял? А то я еще подумаю, что ты спецом меня крутишь…
– Я не понял, ты че, за наседку меня держишь?
– А ты вопросов меньше задавай. Тогда никто ничего думать не будет…
Ролан повернулся к Сазану спиной. Разговор закончен. Зато в голове целый ураган мыслей. Уж больно близко Сазан подобрался к истине. Как бы еще своего босса на Ролана не повесил. Он хоть и «шестерка» при Гордее и Кауром, но все же кое-какой собственный вес у него есть. Такой и навредить может… А вдруг Сазан стукач ментовской? Тогда совсем худо дело…
Скребущий по нервам скрип отпираемого замка возвестил, что дверь сейчас откроется. Открылась. С противным звуком стукнулась о блокиратор. Еще более противный голос надзирателя:
– Тихонов, на выход!
Все, закончилось его пребывание в штрафном блоке… Но почему надзиратель не требует собрать вещи?
Ролан сложил руки за спиной и вышел из камеры. Сам, без команды повернулся лицом к стене, пока надзиратель закрывал дверь. Он уже начинал привыкать к тюрьме… Как говорил его ротный в армии, человек такая сволочь, что ко всему привыкает.
Вертухай передал его на руки конвойному, и понеслось зэковское тело по гулким мрачным коридорам изолятора. От решетки к решетке. «Стоять! Лицом к стене!». «Стоять! Лицом к стене!»… Уж лучше бы марш-бросок бежать на десять километров – без остановок, с полной выкладкой, по пересеченной местности. Лишь бы только в армии оказаться. Отмотать пленку жизни назад и начать все сначала.
Ролана провели на четвертый этаж. Административная часть изолятора. Коридор не такой мрачный, и решеток нет. Лампочки под потолком ярко горят. Двери обиты кожзаменителем. Но, в общем-то, вся та же унылая казенщина.
«Хозяйственная часть», «Заместитель по режиму», «Спецчасть», «Оперативники»… Конвоир остановил Ролана
– Разрешите, товарищ майор! – открывая дверь, отчеканил сержант.
– Привел? – басовито спросил хозяин кабинета.
– Так точно! Заключенный Тихонов доставлен!
– Давай сюда!
Конвоир завел Ролана в кабинет. Полный, с обрюзгшим лицом майор показал ему на стул.
– Присаживайся, Ролан. Так, кажется, тебя зовут?
– Заключенный Тихонов. Статья сто сорок шесть, часть вторая…
– Ты это брось! – поморщился майор. – Ты еще не осужден, чтобы статьи свои выставлять. Да и разговор у нас неофициальный, так сказать… Вот ты можешь называть меня Михаилом Ефремовичем… Как твоего ротного звали?
– При чем здесь ротный?
– Ты же в армии служил, так? В воздушно-десантных войсках. Элита, так сказать, наших вооруженных сил… Или что, ротный с вами никогда по душам не разговаривал?
«Бойся „кума“, мягко стелящего…» Эта фраза сама по себе накрутилась на мозговые извилины. Как будто откуда-то извне пришла. Ведь ни с кем и никогда у него про «кума» разговора не была. Единственно, что знал, как называется начальник оперативной части на тюремном жаргоне…
– Ну, разговаривал… Олегом ротного звали… Олегом Васильевичем. А что?
– А политзанятия с вами замполит проводил, да?
– Ну, замполит…
– Уж наверняка он ориентировал вас на светлое будущее… А ты, Ролан, в тюрьму попал. Как же так? Сержант-десантник, отличник боевой и политической подготовки, а попал в одну компанию к отпетым уголовникам…
– Это вы о чем?
– А о том, что контингент, к которому ты, увы, причислен, при всем желании не отнесешь к элитной части общества…
– Знаю. Но ничего поделать не могу. Оступился – получи, все правильно, все по закону. Я только самого себя во всем и виню…
– Раскаиваешься?
– Раскаиваюсь. А что?.. Гражданин майор, я уже написал чистосердечное признание. Что, еще написать?
– Это ты со следователем разговаривать будешь… А мы с судьей можем поговорить. Замолвить за тебя словечко… На зоне оно как. Отмерили тебе срок, и мотай его до звонка. А если хорошо себя ведешь, то получишь условно-досрочное. Например, шесть лет у тебя, а отсидишь четыре. А у нас по-другому. Хорошо ведешь себя под следствием, получи послабление от суда. Светит тебе восемь лет, а приговорят к четырем. А через два года условно-досрочное освобождение. Видишь, как высоко у нас ценится хорошее поведение!
– Какое же у меня хорошее поведение? Из карантина сразу в карцер…
– Ничего страшного. В штрафной блок ты по представлению дежурного помощника попал. И если его представление не утвердят, то твое заключение даже дисциплинарным взысканием нельзя считать… А с твоим случаем мы разобрались. Ты же ни в чем не виноват, правда? Тебя пытались избить, ты дал сдачи… Ничего хорошего в этом, конечно, нет. Но наказывать не тебя нужно, а зачинщиков… Их мы накажем, не сомневайся… Ты, наверное, есть хочешь? В штрафном же пониженные нормы питания…