«Заказ» невыполним
Шрифт:
Джамбулат всегда умел держать себя в руках, и его неулыбчивое лицо обычно не выражало тех чувств, которые он испытывал. В последний раз он поймал себя на том, что непроизвольно улыбается, когда за ним закрылись двери на проходной «зоны» и он полной грудью вдохнул воздух свободы. Шагнул и вдруг с удивлением понял, что улыбается. И рад был, что нет рядом никого, кто мог бы эту улыбку заметить, потому что показывать свои чувства не любил. Сейчас он был не один, и по удивленному лицу Гилани Гирмасолатовича понял сразу, что улыбка на его лице кажется явлением из разряда непознанного. Точно так же гость мог бы смотреть, наверное, на появление инопланетянина.
– В течение
– Через неделю будет уже, может быть, поздно, – голос Гилани Гирмасолатовича звучал почти угрожающе. – Таймасхан нужен мне раньше.
Он сердито встал и глянул на дверь, словно уже намеревался выйти.
– Я в данной ситуации помочь бессилен, и даже Хамзат не поможет. Он тоже не имеет с Таймасханом связи. У них там какое-то дело. Придется ждать неделю… Я думаю, тогда он позвонит. Я попрошу его позвонить… – смягчил Джамбулат расставание, но чтобы эти слова не звучали жалким оправданием, добавил уже жестче. – Хотя дать гарантии не могу. Они оба с Хамзатом, как я понял, не желают иметь с тобой дело.
– Я ничем не обманул их, – думая о чем-то другом, слабо оправдался Гилани Гирмасолатович. – Как мы договаривались, так я и оплатил их услуги. Желание жить в заграничных отелях в номерах «люкс» в условия договора не входило.
– Я не в курсе ваших разногласий и не собираюсь в них вникать. Еще раз говорю: через неделю, может, раньше Таймасхан позвонит мне. Я его попрошу. А там уж сами договаривайтесь. Я не в состоянии повлиять на взрослого человека, которого к тому же уже семь лет не видел. Даже если учесть, что этот взрослый человек – мой родной сын…
– Он тебя любит и тобой дорожит… – не к месту вроде бы сказал Гилани Гирмасолатович. – Он дорожил даже твоим именем, и убил бы любого, кто посмел бы сказать о тебе плохо. Думаю, и живым ты для него остаешься все тем же авторитетом.
Джамбулат поймал его искоса брошенный взгляд. Очень хитрый и почти вопросительный взгляд.
– Я пойду, – вдруг резко заторопился Гилани Гирмасолатович. – Я буду тебе звонить и ты мне звони, если будут новости. В любое время… Меня ночью часто по делам будят. Звони сразу…
– Мой звонок будет зависеть от того, как скоро позвонит Таймасхан и что он скажет в ответ на мое предложение. Но я в любом случае обещаю поставить тебя в известность.
Проводив гостя до двери, Джамбулат во двор выходить не стал, потому что обычно не запирал днем дворовую калитку, да и на ночь делал это не всегда. И вообще, до калитки обычно провожают тех, кого очень уважаешь или кого сам приглашал в гости. Джамбулат не приглашал Гилани Гирмасолатовича, да и вообще с удовольствием забыл бы это имя и самого человека, с которым уже много лет не встречался. А произошедшая встреча удовольствия не доставила, хотя и оказалась полезной в том плане, что помогла Джамбулату найти сына гораздо быстрее, чем он мог бы рассчитывать при всех иных обстоятельствах.
Джамбулат отцовским нутром чувствовал, что от Гилани Гирмасолатовича идет непонятная пока угроза для Таймасхана, а может быть, и для него самого. В чем эта угроза заключается, пока разобраться было трудно, но Хамзат с Таймасханом, наверное, лучше знают, если уже имели с таким «заказчиком» дело, выполняли его поручения, но больше этого делать не желают. И хорошо, что не желают. Лучше с такими людьми не связываться.
От незваного гостя мысли сами собой вернулись к сыну, встречи с которым Джамбулат так долго ждал. Странно, но Таймасхан совсем не хотел вспоминаться мальчишкой. Он сразу вспоминался почти мужчиной. Наверное, жизнь с отцом и в окружении бойцов джамаата рано оставшемуся без матери Таймасхану привила взрослое выражение лица. Дети любят играть в войну, а он никогда в нее не
Джамбулат вспоминал не в хронологическом порядке, а что на ум придет, но эти воспоминания создавали единую картину, которая формировала в мыслях образ человека, каким отец хотел видеть сына после долгих лет разлуки. То, чем Таймасхан вместе с Хамзатом занимались эти долгие семь лет, Джамбулата ничуть не смутило. Сам образ киллера не вызывал в его сознании отрицательных ассоциаций, потому что он был тесно связан с деятельностью самого Джамбулата до ареста. А он от своей деятельности не отказывался и уважал ее не меньше, чем до суда и пребывания на «зоне». Но отношение к киллеру всегда бывает разным. Есть киллеры-снайперы, которые стреляют издалека, таким образом обеспечивая собственную безопасность. Наверное, они тоже делают свою работу хорошо и качественно, но особого уважения не заслуживают. Кроме того, киллер-снайпер далеко не всегда в состоянии добраться до своей жертвы. Если жертва предупреждена, если имеет квалифицированную охрану, ее всегда укроют от такого выстрела. Поэтому снайпер всегда среди киллеров считается низшей категорией. Оценка киллера и оплата его труда всегда зависят от дистанции, с которой он работает. Киллеры-артисты обычно пользуются пистолетом или пистолетами и работают с предельно короткой дистанции, при которой жертве нет шансов на спасение, а сам стрелок имеет возможность произвести так называемый «контрольный выстрел». А это – стрельба из пистолетов, да еще сразу с двух рук – как раз то, что умеет делать лучше других Таймасхан. Значит, он киллер высокой квалификации, и отец вправе им гордиться.
Так, за воспоминаниями, незаметно пролетело время. Джамбулат что-то делал, даже обед себе приготовил, но сам этого почти не заметил. А когда заметил, то даже слегка удивился. Но едва он сел за стол, как трубка, подаренная Гилани Гирмасолатовичем, подала «голос». Номер знал только Хамзат и, наверное, сам даритель. Хотелось бы, чтобы позвонил Хамзат. И Джамбулат поторопился к трубке, посмотрел на определитель, но номер был незнакомый. На несколько секунд подступило некоторое разочарование, потому что подумалось, что это Гилани Гирмасолатович.
– Слушаю…
– Прошу прощения, эмир, – сказал Хамзат. – Вы сейчас одни? Можете говорить открыто?
– Да, Хамзат… Гилани убрался, – ответил Джамбулат, чувствуя теплую радость в груди. Несомненно, Хамзату было что сказать, иначе он звонить бы не стал.
– Таймасхан здесь, со мной рядом, – сообщил Хамзат. – Передаю ему трубку…
– Спасибо, Хамзат, что сберег его…
– Не за что, эмир. По большому счету, благодарен должен быть я – это он меня, раненого, тогда еще, во время прорыва, прикрыл, спас, перенес через реку и сберег. И я до конца своих дней буду благодарен ему. Но это все я расскажу не по телефону… Таймасхан молодец, а я по мере сил старался заменить ему вас. Полностью сделать это я, конечно, не мог, но надеюсь, что хотя бы чуть-чуть получилось.
Последние слова прозвучали тише. Хамзат, видимо, уже передавал трубку, или же сам Таймасхан вырывал ее из его рук.
– Сын…
– Я здесь, папа…
Подполковник Сумароков позвонил подполковнику Судоплатову, когда тот вместе со старшим лейтенантом Разумовым садился в машину, чтобы отправиться домой. На сей раз звонил уже на мобильник, потому, что не застал Андрея Вячеславовича в кабинете.
– Есть интересные новости, Андрей Вячеславович. И даже весьма интересные. Разговор не телефонный. Можете сейчас к нам приехать?