Заклинание для хамелеона
Шрифт:
Она была отвратительна, страшна, мерзостна, ужасна и пакостна — ничего более отталкивающего он в жизни не видел. Но она была самкой, а значит, привлекательна по самой своей сути. Парадоксальное ощущение притяжения-отталкивания заполнило его сознание, и Бинк упал без чувств.
Когда он очнулся, дико болела голова. Он лежал в яме, на охапке сена. Вечерело.
— Похоже, мощь василисочьего взгляда сильно преувеличена, — сказала Ида, — Мы оба живы.
Значит, это ему не привиделось.
—
Тут Бинка посетила мысль, которая прежде возникала лишь очень смутно. Василиск — существо магическое, но при этом способное на магические действия. А он к тому же побывал разумным василиском, поразившим врага с помощью магии. И как это все согласуется с его теорией магии?
— Дрался ты неплохо, — говорила между тем Ида. — Того солдата уже похоронили. В лагере у них мертвая тишина.
Мертвая… Не в том ли заключался смысл знамения? Он не умер сам, но убил — убил ненамеренно, убил способом, совершенно чуждым его природе. Так что же, знамение можно считать исполнившимся?
Бинк выпрямился. Ему пришла в голову еще одна мысль.
— У Трента подлинный талант. Он превратил нас. По-настоящему.
— Подлинный, — мрачно согласилась Ида, — Признаюсь, раньше я сомневалась. Но теперь верю.
— Наверное, он превратил нас обратно, когда мы валялись без сознания.
— Ну да. Он провел показательный урок, и только.
— Очень даже показательный.
— Да уж! — Ида передернулась. — Бинк, я… я не знаю, смогу ли еще раз пережить такое. Дело не только в превращении. Это…
— Я понимаю. Из тебя получился на редкость уродливый василиск.
— Да я во всех обличьях уродиной останусь. Но такая злоба, тупость, мерзость — это невыносимо! Провести остаток жизни в таком виде…
— Я тебя не виню, — сказал Бинк. Но что-то никак не давало ему покоя. Они пережили нечто столь важное, что разбираться во всех нюансах придется еще долго.
— Я и подумать не могла, что кто-то сумеет заставить меня пойти против совести. Но это… это… — Ида закрыла лицо руками.
Бинк молча кивнул и тут же немного сменил тему:
— А ты заметила, что эти твари были самцом и самкой, василиском и василисочкой?
— Естественно, — сказала она, взяв себя в руки, — Мы ведь тоже самец и самка. Волшебник может изменить нашу форму, но не пол.
— Но василиски же бесполые. Они вылупляются из яиц, снесенных петухом. Он им вместо родителей.
Она задумчиво кивнула, вникая в суть проблемы:
— Ты прав. Если есть самцы и самки, то они должны спариваться и размножаться. Отсюда следует, что они не василиски. Парадокс!
— Должно быть, само определение неправильно, — сказал
— Настоящими, будь уверен, — Она поморщилась от жутких воспоминаний. — Лично я нисколько не сомневаюсь. Впервые в жизни я рада своей человеческой внешности. — В ее устах это признание дорогого стоило.
— Это значит, что магия Трента насквозь реальна, — сказал Бинк, — Он не просто меняет внешний вид, он действительно превращает одно в другое. Понимаешь? — Но тут терзавшая его неясная мысль обрела наконец форму: — Но если магия исчезает за пределами Ксанфа, сохраняясь только на узкой полоске вдоль щита, то нам достаточно было бы…
— Бежать в Обыкновению! — подхватила Ида, — И со временем мы обрели бы свой изначальный вид. Так что изменить нас навсегда он не может.
— Выходит, хоть его умение настоящее, оно в то же время ненастоящее, — заметил Бинк. — И придется ему держать нас здесь, в яме. иначе мы убежим и окажемся вне его власти. А ему непременно надо прорваться в Ксанф — только там он сможет действовать в полную силу. Сейчас, правда, у него тоже достаточно силы, но только военной. И может он только убивать.
— А здесь он ощущает лишь дразнящий вкус настоящей силы, — добавила Ида, — И в Ксанф ему очень хочется!
— Но пока что мыв его власти.
Ида вытащила кирпичи на свет.
— И что ты намерен делать? — спросила она.
— Если он отпустит меня, пойду в Обыкновению. Я ведь туда и направлялся, пока не попал в засаду. От Трента я усвоил одно — что там вполне можно выжить. Но я постараюсь хорошенько запомнить маршрут: похоже, с той стороны Ксанф обнаружить трудно.
— Нет, я про Щитовой камень.
— Ничего.
— Ему не скажешь?
— Еще чего! Мы же теперь знаем, что его магия для нас не страшней его солдат, и прежнего страха уже нет. Но это не меняет дела. Если ты расскажешь ему, я сердиться не буду.
Ида посмотрела на него. Лицо ее не стало привлекательнее, но на нем появилось какое-то особенное выражение.
— Знаешь, Бинк, ты настоящий мужчина.
— Да брось ты! Я ничтожество. У меня нет магии.
— Есть. Ты просто не знаешь, в чем она.
— Это одно и то же.
— А я ведь пришла сюда за тобой.
Теперь он начал понимать. Она услышала о нем в Ксанфе, о человеке без магии. И поняла, что в Обыкновении это недостатком не будет. Чем не пара — мужчина, лишенный магии, и женщина, лишенная красоты. Союз ущербных. Со временем к ее внешности можно привыкнуть, а все прочие ее качества достойны только похвалы. Остается одна закавыка.