Заклинание при свечах
Шрифт:
Я улыбнулась, глядя в темноту, а затем мои глаза как-то сами собой слиплись.
Прощаться с Эдит на следующее утро нам не пришлось. Мачеха куда-то исчезла, не знаю куда. Скарлет, между прочим, была уверена, что Эдит что-то замышляет. Я же вообще ничего по этому поводу не думала. Короче говоря, отец повёз нас в Руквуд один. Наши сводные братья играли в саду в футбол. Я попыталась помахать им на прощание, но в ответ они только заулюлюкали.
– Мальчишки, – презрительно процедила сквозь зубы Скарлет и закатила глаза.
Мы с сестрой забрались на заднее
Я с грустью провожала глазами наш исчезающий вдали дом. Ведь когда-то он, что ни говори, был родным для меня и Скарлет. Но вчера Эдит ясно дала нам понять, что нас в нём больше не ждут и не желают видеть.
– Прощай, дом, – сказала Скарлет, глядя в окно. Очевидно, она сейчас думала о том же, что и я. – Хорошо, что ты у нас был.
– Ничего, вскоре снова сюда вернётесь, – отозвался отец, не отрывая глаз от бегущей впереди дороги.
Я обменялась с сестрой взглядом и осторожно ответила за нас обеих:
– Не уверена.
– Это всего лишь школа, девочки, – сказал отец, постукивая по рулю пальцами. – И у вас бывают каникулы. – Он помолчал немного и со вздохом добавил: – Вам уже тринадцать лет, подумать только! Как же быстро время летит!
– Нам четырнадцать, папа, – поправила его Скарлет.
– Четырнадцать, в самом деле? Хм… – Он растерянно поморгал.
Скарлет закатила глаза, и я её ни капельки не осуждала за это. Отец вообще никогда не обращал на нас с сестрой особого внимания, а уж в последнее время особенно. Так что, если разобраться, нам ещё повезло, что у нас есть Руквуд, куда мы можем поехать. Ну кто бы мог подумать, что я такое могу сказать про школу? Но это действительно так, и кроме Руквудской школы, у нас просто не было другого выбора.
В своём доме мачеха нас видеть не хотела и, чтобы мы жили с кем-то из своих тёток, тоже не желала. Хотя у тех нашлось бы для нас место. Так что только Руквуд и оставался. При этом нам теперь нужно было держаться там как можно осторожнее и ни в какие неприятности не влипать. Ведь если нас ещё и из школы выставят, куда нам со Скарлет идти?
А наша машина тем временем продолжала катить по серому асфальту, мимо пышно зеленеющих кустов и деревьев, под безоблачным серебристым небом. Теперь мне эта дорога была хорошо знакома, но я до сих пор помню те странные чувства, которые испытывала, когда проезжала здесь впервые вместе с мисс Фокс и её шофёром. Подумав об этом, я невольно нащупала руку сестры и крепко сжала её.
Между прочим, при этом я помешала Скарлет. Она вновь начала вести дневник. Для этого у неё появился новый блокнот в зелёной обложке, на которой были крупно написаны инициалы сестры – «С. Г.». Кроме того, Скарлет где-то разжилась автоматической ручкой, а они в то время были ещё большой редкостью, обычно все мы писали старинными перьевыми ручками, которые нужно макать в чернила. Мне, конечно, стало интересно, откуда у Скарлет эта ручка, но я решила, что лучше её об этом не спрашивать.
– Не толкайся, – сказала Скарлет и легонько пнула меня ногой. – И без этого очень трудно писать в этой тряской развалюхе.
– Мне нравится смотреть, как ты сидишь и пишешь, – вздохнула я.
– Ну что тебе сказать, – ответила мне сестра. – Иногда, знаешь ли, и дневник может оказаться полезен, причём самым неожиданным
Глава третья. Скарлет
Отцовская машина провезла нас по гравийной подъездной дорожке и остановилась в тени огромного здания Руквудской школы, пристроившись в очередь за другими автомобилями и автобусом. Дверцы машин распахивались, из них выскакивали девочки, подхватывали туго набитые чемоданы и сумки и, попрощавшись со своими родителями, спешили к входным дверям школы. Попадались, конечно, и первогодки – маленькие, испуганные, они плакали и никак не могли оторваться от своих мам. Однако в основном здесь были девочки постарше – вот они как раз спешили как можно скорее распрощаться с родителями и уйти.
Как только мы с Айви вылезли с нашими тощими дорожными сумками из машины, я заметила знакомый автомобиль. Он подъехал почти вплотную к отцовской машине и только в последний момент сумел затормозить, чтобы не врезаться нам в задний бампер.
Затем из автомобиля выбрался мужчина, похожий на филина в очках.
– Прошу прощения! – воскликнул он.
Я уронила свою сумку на землю и бросилась к подъехавшей машине. Открылась дверца, и из неё следом за человеком-филином появилась наша лучшая подруга.
– Ариадна! – завопила я и от избытка чувств обняла её так сильно, что едва не повалила.
– Ой! – слегка перепугалась Ариадна. – Прекрати, Скарлет! Успокойся!
– Ни за что! – ухмыльнулась я, но на шаг назад всё же отступила.
Подоспела Айви, тоже обняла Ариадну, хотя и не так горячо, как я, и сказала:
– Как мы по тебе соскучились, если бы ты только знала!
– Доброе утро, Салли и Ирена, – сказал нам отец Ариадны, вежливо приподнимая над головой свою шляпу-котелок.
– Доброе утро, мистер Флитуорт, – ответила я.
Поправлять его я не стала, знала, что это лишено всякого смысла. Называть нас с Айви этими именами он начал с самой первой нашей встречи. Так, очевидно, мы на всю жизнь и останемся для него Салли и Иреной, ничего не поделаешь.
Мы попрощались с нашим отцом, Ариадна попрощалась со своим, который напоследок, насколько я могла расслышать, прочитал ей короткую лекцию о том, что нужно держаться как можно дальше от открытых окон и избегать еды, которая кажется подозрительной на вид, вкус или запах. Честно говоря, мне даже стало слегка завидно, захотелось, чтобы и наш отец хоть раз проявил такую заботу о нас с Айви. Но он лишь пробурчал:
– Ну ладно, идите. Увидимся, – и махнул рукой в сторону входных дверей.
Мы с Айви прихватили часть Ариадниного багажа – она, как всегда, приехала в школу с целой горой чемоданов и сумок – и вместе с ней, втроём, начали подниматься по ступенькам крыльца навстречу первому дню нового учебного года в Руквуде.
В вестибюле нас с улыбкой встречала миссис Найт. Раньше она была главой нашего школьного факультета Ричмонд, но в прошлом году её по совместительству назначили ещё и исполняющей обязанности директора всей школы. К великому счастью, миссис Найт, в отличие от своих предшественников на этом посту, не была ни злой, ни жестокой, ни мстительной. Разве что бывала порой чрезмерно бодрой и жизнерадостной.