Заклинатель 2
Шрифт:
— Не налегай, — посоветовал я, и сам приложился к горловине кожаного бурдюка.
А впрочем, охотник за древностями прав, и правда все довольно недурно, в том смысле, что могло оказаться гораздо хуже. Мы могли не встретить постоялый двор, где переночевали и пополнили припасы, дождь мог до сих пор лить, как из ведра, а навстречу могли попасться патрули Ольца и Андара. В общем, следовало быть благодарными за то что есть, а не ныть чего не было.
И при всем при этом, мертвые солдаты у моста никак не желали выходить из головы. И похоже не только у меня, задумчиво глядя в огонь, Нильс вдруг заговорил:
—
Следопыт сделал паузу и приложился к баклажке. Я внимательно слушал, рассеяно отправляя в рот поочередно кусочки мяса, хлеба и сыра, делая редкие глотки вина.
— Хозяин лавки попросил меня обождать, а сам отошел к гостю. Они начали о чем-то шептаться. Судя по всему, у них действительно были какие-то общие дела. Меня это удивило, хотя и не особо, в нашей сфере какие только личности не попадается. Однажды даже…
— Ты не закончил про лавку, — напомнил я.
Последовала заминка.
— А точно, — по лицу Нильса скользнула слабая улыбка. — Короче, эти двое там о чем-то шептались, когда в лавку зашел еще один — высокий мужик, закутанный в балахон. Ни лица, ни рук не видать, только одна темная фигура, — последовал выразительны взгляд в сторону валяющегося на земле рядом со мной плаща.
— Это был маг? — спросил я.
Нильс кивнул.
— И еще какой. Я даже не понял сначала что происходит. Пришелец подошел к зажиточному горожанину и что-то властно потребовал. Я не слышал, что именно, но интонации были именно такие — в приказном тоне. Тот идиот, на свою беду, посмел огрызнуться. Не знаю какие у них были дела, но даже у меня при случайном взгляде на темную фигуру по спине пробежал холодок, — следопыт сделал еще один глоток, переживая старое воспоминание: — Короче тот первый стал ругаться, и зря он это сделал. Даже до Альберта дошло, что дело нечисто, и он отступил за прилавок, — из горла Нильса вырвался смешок. — Старина Альберт всегда чует, когда пахнет жаренным. Он не дурак и сразу сообразил, что к чему. Это я кретин, стоял и смотрел, будто попал на представление в дешевом театре на улице Малых Горшечников.
Парень замолчал, вновь прикладываясь к баклажке, будто пытаясь отогнать однажды виденное в лавке торговца.
— Что произошло? — холодным тоном осведомился я, показывая, что переживания сейчас не к месту.
Следопыт это ощутил, поперхнулся, но не отвел взгляд от огня, размеренным тоном продолжив:
— Тень. Его проклятая тень ожила. Того в балахоне. Я глазам своим не поверил, когда она скользнула вперед, как живая и соединилась с тенью другого мужика. Накрыла и поглотила, обретя упругость и плотность, — тут Нильс на секунду остановился и эмоционально вскинул голову, взглянув мне прямо в глаза: — Клянусь всеми богами, на секунду мне показалось, что она сейчас встанет, обретя объем и превратившись в черного человека. Я даже забыл дышать, пока она ползала по деревянному полу, переваривая
— Что с ним случилось? С горожанином? — быстро уточнил я.
Нильс запнулся, по лицу скользнула кривая усмешка.
— Он упал. Упал замертво прямо там. А тот в балахоне просто развернулся и вышел. И мы с Альбертом, еще целых две минуты стояли истуканами, не зная, что делать. Потом вызвали стражу, и городской лекарь сказал, что тот мужик умер от разрыва сердца и что смерть случайная. Мы естественно не стали его разубеждать.
Естественно. Иначе живая тень незнакомца в следующий раз могла полакомиться тенями других слишком разговорчивых свидетелей.
— Он не снял капюшон и, казалось, не смотрел по сторонам, но я был уверен, что он видит все, и меня, и Альберта, но спокойно ушел, оставив нас в живых, — сказал Нильс.
Я неспешно кивнул.
— Потому что вам все равно бы не поверили, даже если бы рассказали что видели.
Следопыт мрачно кивнул. Я отправил в рот очередной мясной кусочек.
Что касается накинутого на голову капюшона, то все не так просто, как могло показаться на первый взгляд. Это не только защита от дождя, ветра и любой другой непогоды, это барьер, ограждающий от мелочей вроде яркого солнца, сбивающих концентрацию с внутреннего потока упорядоченного сознания. И носили маги капюшоны не чтобы придать себе таинственности, а чтобы закрыть разум от отвлекающих факторов внешнего мира. При этом, они хорошо контролировали окружающее пространство, используя магическое составляющее собственной личности.
— А еще тот тип в балахоне ощущался по-другому, — неожиданно продолжил Нильс и посмотрел на меня: — Иногда я ощущаю вас так же, как плотный монолитный сгусток полный злой и безжалостной силы.
Я оставил без внимания сомнительный комплимент. В небе на мгновение возник просвет, солнце прорвалось сквозь ненастье, преобразовав окружающий мир. Реальность расцвела живыми красками, но свинцовые тучи не отступали и в конечном итоге задавили жизнерадостное светило, вновь принося тяжесть серости осени.
Спустя небольшую паузу я заметил:
— Вам с приятелем не повезло. Судя по всему, вы столкнулись с кем-то, имеющим знания старой Коллегии, но главное, обладающего способностями применять их на практике. Странно, конечно, что он вас не убил. Не могу сказать, что проявил бы схожее милосердие в таких обстоятельствах.
Нильс вздрогнул, настолько равнодушными прозвучали мои слова. Он понял, что это не рисовка, не попытка оказать впечатление. Мне это просто не нужно. Я другой, отличный от всех магов, встреченных им ранее. И холодная безжалостная жестокость является такой же чертой характера, как упорство и терпение в ежедневном стремлении овладеть всеми гранями мар-шааг — древнего искусства пути духа.
Таково наследие Га-Хор Куэль Ас-Аджари. За образом заклинателя скрывалась непреклонная воля заклинателя из легенд времен имперской эпохи. Великой эпохи, когда на просторах освоенных земель безраздельно властвовала могучая магия.
И следопыт это осознал, кажется впервые за все время нашего знакомства. И теперь лихорадочно размышлял, не зная, как реагировать.
— Ты вспомнил об этом случае, думая об убитых солдатах? — я не дал ему особо задуматься.
Парень вздрогнул, кивнул.