Заклинатель 2
Шрифт:
Впечатляюще. Тоже так хочу.
Стало видна половинка лица темного мага, он сбросил капюшон, пронзительный взгляд шарил среди ельника, выискивая стрелка.
Мертвитель оказался необычно молод, даже моложе меня. Но при этом совершенно не походил на человека. Трансформации неживой и немертвой плоти зашли слишком далеко. Когда-то это был двадцати может двадцатидвухлетний парень в меру привлекательный, неплохо сложенный. Сейчас он походил на ожившего мертвеца. Под бледной кожей бежали струйки наполненной чернотой вен, глаза глубоко запали, рот обзавелся набором острых зубов. Он напоминал более продвинутую версию умертвия, обладающую собственным
Чернокнижник что-то повелительно выкрикнул, вскидывая руку над головой. В ту же секунду из окружающего ельника послышался шорох, на поляну высыпала группа оживших мертвецов. Петляя между надгробий, они с удивительным проворством рванули в указанном повелителем направлении — точно в место, где прятался Нильс.
У следопыта оставалось немного времени. Почему-то не возникало сомнений, что одновременно с первой группой, вторая часть умертвий двигается, скрываясь между деревьев, отрезая стрелку путь к отступлению.
Я бросился вперед, очищая разум от лишних мыслей и стараясь пригасить жар бегущей по жилам магии чтобы до последнего мгновения мертвитель не заметил приближения чужака. И мне это удалось, не знаю каким чудом, но удалось. Поняв, что с арбалетчиком почти покончено, чернокнижник вернулся к ритуалу, торопясь возобновить контакт, пока процесс не пошел вразнос.
В это заключалась его ошибка. Он не проверил окрестности на предмет других врагов. Слишком спешил к контролю над пентаграммой.
Нельзя его за это винить, думаю окажись я на его месте, тоже бы в первую очередь постарался спасти ритуал. Тем более, зная, что даже выстрел из мощного арбалета все равно не может причинить телу никакого вреда.
Но у меня был не арбалет, а кое-что получше — древний клинок, созданный при помощи колдовских и алхимических практик, способный напитываться магией и тем самым становиться сильней.
Я бежал между покосившихся надгробии и полуразвалившихся склепов, не обращая внимания как развиваются полы плаща, стараясь держаться вне поля зрения мертвителя. Но в последний миг он все же что-то почувствовал и успел обернуться.
Меч вошел прямо в центр груди. Я не случайно целил туда, в первую очередь стараясь поразить образ средоточия Сумеречного Круга. За секунду до удара, по гладкой поверхности лезвия скользнули струйки фиолетовой энергии, усиливая клинок.
— Чужак, — выдохнул темный маг, пронзительным взглядом словно вторгаясь в мой разум.
Я надавил на рукоять из-за всех сил, лезвие шло туго, будто пронзало не человеческую плоть, а жесткое дерево.
— Сдохни, тварь!
Но мертвитель не собирался так просто умирать, клинок нанес ущерб, но недостаточный. Рука в черной перчатке начала медленно подниматься, собираясь нанести колдовской удар, благо энергии для этого вокруг хватало с избытком.
Стало понятно, что еще мгновение и я труп, меня просто размажут сгустком некротической энергии. И тогда я сделал то единственно что оставалось — зажег на ладони фиолетовый файерболл и всадил прямо в лицо бывшему молодому красавчику.
— А-а-а!!! — завопил он и внезапно сильным рывком дернулся, вырывая из моих рук меч.
Колдовское пламя брызгами расплескалось по физиономии мертвителя, расплавило кожу, выжигая глаза, обнажая и уродуя кости. Маг крутанулся на месте и рухнул, почти сразу затих.
Окружающий мир вдруг обрел резкую четкость. В голове что-то щелкнуло, побуждая к странным действиям. Я присел, переворачивая тело и совершенно неожиданно для себя расчетливым
На подгибающихся ногах подошел Нильс, в глазах следопыта плескались изумление с шоком.
— Что вы делаете? — ошарашенным голосом спросил он.
— Я только что вспомнил, Черное Сердце Мертвителя — одно из самых редчайших ингредиентов в истории магии, — глухо сказал я. — Оно напрямую влияет на Средоточие.
— Вспомнили? — тупо переспросил Нильс, шокированный увиденным.
Я не стал отвечать, вместо этого прислушался к внутренним ощущениям. Ладонь сжалась, подчиняясь всплывшим из глубин разума чужим знаниям. Черное сердце дернулось, словно зная, что произойдет дальше. Хлынул поток энергии, обращаясь к обновленному заклинанию. На покрытой черной слизью поверхности затрепетал лиловый огонек. Еще через секунду пульсирующий сгусток темной плоти вспыхнул колдовским пламенем, испуская смешанный черно-фиолетовый дым.
Следопыт ошарашено наблюдал за происходящим, не смея шевельнуться. Я склонился над горящим сердцем мертвителя и глубоко втянул в себя дым. Тут Нильс не выдержал:
— Во имя бездны, что вы творите?!
Вместо ответа я повел рукой, вырытые в земле канавки, образующие рисунок пентаграммы, потухли. Одновременно собранная над кладбищем магия мертвых начала рассеиваться. Еще секунду назад клубившаяся над древним погостом мощь пропала, исчезая в неизвестном направлении.
Нильс тоже это почувствовал и подозрительно уставился на меня. Я же наслаждался моментом, дым от горящего сердца втягивался, проникая в самые дальние уголки организма, влияя не только на физическую форму, но и подвергая перестройке энергетическую оболочку, составляющую основу сил любого мага.
Последнее что помню перед тем как провалиться в забытье, напряженное лицо Нильса, и как перед мысленным взором начинает разгораться знак Средоточия в центре Сумеречного Круга, изменяясь и принимая другой вид.
Дальше пришла темнота.
Глава 23
23.
Собранные сучья и ветки негромко потрескивали в костре. Над огнем стелился сизый дымок, уходя в ненастное небо. Несмотря на раннее утро вокруг царствовал полумрак, яснее любых признаков говоря о смене времен года, и о неукротимо наступающей осени. Вскоре станет рано темнеть, придет зима с ее неуютными холодами.
Нильсу никогда не нравилась зима, но образ жизни в большинстве заставлял находиться в краях, где она была особенно жесткой. Ближе к побережью климат мягче, но там не достать особенно редких магических вещиц, разве что залезть в чью-то лавку или сокровищницу, что связано с большим риском. Проще искать в заброшенных старых местах, оставшихся со времен павшей империи.
Следопыт подкинул в костер новую порцию хвороста и задумчиво смотрел, как пламя пожирает добавку. Взгляд невольно метнулся на другую сторону разбитой стоянки, где на одеяле лежал потерявший сознание заклинатель. Он уже второй раз вытаскивал его на своем горбу, и каждый раз после магического ритуала. Сложившаяся тенденция совершенно не радовала, в том смысле, что ему самому хотелось однажды потерять сознание после колдовского обряда, чтобы проснувшись почувствовать себя магом, а не жалким огрызком, каким он себя ощущал.