Заклинатель боли
Шрифт:
— Терпение, Пайн, терпение. Со временем ты все узнаешь. Ну а пока скажу лишь, что ты славно постарался. Еще пара таких визитов в Темные Угодья, и ты получишь очень достойное вознаграждение.
Прежде чем я успел что-либо ответить, Кабо исчезла. Попросту растворилась в воздухе. Пару секунд я растерянно глядел на то место, где только что стояла девушка, затем осмотрелся.
Близился рассвет. Еще пара часов — и надо будет отправляться в школу. Хотя… Нужна ли она мне после всего, что произошло?
Вернувшись на лавку, я уставился в одну точку и задумался о собственном будущем. Если еще вечером
Я совершенно не ожидал, что снова стану магом. Разумеется, до полного восстановления способностей очень далеко, и тем не менее. Выпавший мне шанс уникален, и я его не упущу. Плевать на все риски. Сила для меня всегда была тем, ради чего не жалко поставить на кон собственную жизнь.
В этом мире она тоже многое решала. Власть и настоящее богатство здесь принадлежали магам-аристократам — дворянам, боярам, князьям и, разумеется, императору, и мне было необходимо войти в круг избранных. Задача крайне сложная, но, на самом деле, вполне решаемая. И начать следует с поступления в академию для магов. Обычно там обучаются дети аристократов, поскольку дар всегда передается по наследству. Но двери академий открыты и для простолюдинов, в которых пробудилась сила. Такое редко, но случается, и моя одноклассница Ева — лучший тому пример.
Невольно я вспомнил «Арену героев». Перед глазами возникли Татьяна Боголюбова, Савва Думский, другие участники. Если я смогу полностью восстановить свой источник, то стану сильнее, чем все они вместе взятые. Чем любой маг, живущий в этом странном мире, где сила каким-то чудом сосуществует с техническим прогрессом. И тогда можно будет вернуться к моей первоначальной цели: отыскать путь домой и отомстить.
— Теперь все будет иначе, — прошептал я, встал и направился к дому.
Поднимаясь на второй этаж, я очистил ноздри от засохшей крови. Но толкнув незапертую дверь в квартиру моей «матери» Эллы, пожалел об этом. В нос тут же шибанул мерзкий запах дешевого пойла, сигаретного дыма и какой-то тухлятины. Из ближайшей комнаты, лишившейся двери пару лет назад, доносился храп.
— Мерзость, — процедил я и разулся, отметив, что руки, несмотря на боль после сражений в Темных Угодьях, слушаются гораздо лучше.
И все благодаря магии. Едва вернувшись, она сразу начала действовать.
От этой мысли я улыбнулся, но тут же помрачнел, когда с кухни донесся хриплый кашель. Похоже, спокойно встретить новый день мне не удастся.
— О, костлявый вернулся, — произнес Матвей, как только я оказался у дверей в душную и сырую каморку санузла.
Раздетый до пояса, чтобы было видно синеву татуировок, бритоголовый, лопоухий и тощий пересидок устроился возле окна с сигаретой и чашкой какой-то густой черной дряни. Узко посаженные глаза не отрывались от меня, на крысиной морде играла мерзкая ухмылочка.
— Где пропадал-то, родной? Оп-пачки, — заметив, что я весь в крови, Матвей привстал и улыбнулся еще шире. — А где это тебя так отмудохали? Дальше этого, надеюсь, не дошло? А то смотри, если что, теперь тебе за стол нельзя.
Промолчав, я зашел в санузел и минут десять отмывался от крови. Желудок урчал, я чувствовал, что сейчас необходимо поесть. Даже при условии, что этот урод в наколках будет
На кухне я отыскал в буфете пачку лапши быстрого приготовления. Вскипятил воду, залил лапшу кипятком и уселся напротив Матвея. Тот внимательно следил за каждым моим действием и недобро щурился.
— Ты это, — начал он, как только я принялся за еду, — когда тебя мудохали, защищался хотя бы?
Я не ответил, продолжая набивать живот горячей лапшой.
— Оглох что ли? — сурово осведомился Матвей. — Отвечай, когда старшие вопросы задают.
— Защищался, — коротко ответил я.
— А ну-ка покажи руки.
Я молча продолжил есть.
— Руки, я сказал! — рявкнул пересидок и, привстав, схватил меня за запястья.
Несколько секунд он изучал мои костяшки. На мозоли от глефы и причудливый узор, оставленный ногтем Кабо, урод не обратил внимания.
— Да нихера ты не защищался, — сказал он, брезгливо кривя морду. — Куда тебе. Наверняка и подтереться-то с первого раза не можешь.
Я отправил в рот очередную вилку лапши и принялся торопливо жевать, чувствуя, что закипаю.
Сколько раз мне хотелось вцепиться пальцами в эту гнусную морду и разорвать ее на части? Сотни, если не тысячи. Элла всегда выбирала себе в сожители-собутыльники всякую мразь. Но Матвей, которого она привела сюда месяца три назад, был самым отвратительным. Лично я о нем знал лишь то, что большую часть жизни он провел за решеткой. Кражи, взломы, разбой, убийство — в прошлом Матвей наделал дел и…
Я оборвал мысль, поняв, чью именно душу обменяю на вход в Темные Угодья. Улыбка возникла на лице сама собой.
— Ты хуле лыбишься? — процедил Матвей, буравя меня ненавидящим взглядом. Он глубоко затянулся и выпустил мне в лицо струю синего вонючего дыма.
— Да так, — спокойно ответил я. — О своем думаю.
— О своем, о женском? — урод гоготнул. — Понятно все с тобой. Будешь теперь, значит, не Лешей, а Людой. Или Ларисой. А раз так, встал из-за стола. Такие, как ты, у параши жрать должны.
— Доем — уйду, — произнес я все тем же спокойным тоном. Стоило принять решение, как страх перед этой разрисованной мразью пропал. Даже ненависть как будто ослабла, и на душе стало гораздо легче.
Пару секунд Матвей изучал меня, пытаясь сохранить самообладание. Затем ухмыльнулся и со словами:
— Ну, будем считать, что доел, — попал окурком прямо в мой завтрак. — А теперь вали.
Пару секунд я смотрел на дымящийся бычок. Затем встал и вышел из кухни. Желание выплеснуть содержимое упаковки с лапшой в гнусную рожу, было невероятно сильно, но я переборол себя. Сейчас делать что-либо опасно. Но вот потом… Потом ублюдок хорошенько помучается, прежде чем расстанется с жизнью.
— Куда пошел, придурок? Со стола кто будет убирать?
Я вновь не ответил, направляясь в свою комнату.
Стоило улечься и закрыть глаза, как рядом нарисовался Матвей.
— Ну-ка встал, утырок. И помчал делать, что старшие велели, — прорычал он. — Тебе сегодня юшку уже пустили. Так я добавлю, если что. И это куда серьезней будет.
Неизвестно, чем бы все закончилось, но тут проснулась Элла и позвала Матвея на кухню. Похмеляться. В заначке у нее всегда была пара бутылок сивухи, за это подобные пересидку выродки ее и любили.