Заклинатель дождя
Шрифт:
Запнувшись в потемках за арматурину, Агеев выматерился:
– Распустила вас школа. Липнете на все американское, как на дерьмо мухи. Или что, чужое завсегда кажется слаще?
– Зачем вы так, товарищ капитан! – обиженно пробубнил Сидоренко. – Я для красоты образа сказал. Чтобы контрастнее провинцию высветить.
– Лучше бы фонарь с собой взял да дорогу высвечивал. Это на дворе солнце олухам светит, а в ангаре хоть глаза выколи! – капитан раздраженно махнул рукой. – Цех с футбольное поле будет, да в нем железа на тысячу
– Есть, есть фонарик! – Сидоренко вытащил из кармана детский фонарь с треснувшим и перемотанным изолентой пластмассовым корпусом. – А что, товарищ капитан, разве наши «глухари» зарыты? – практикант шмыгнул носом и по-детски утерся рукавом. – А тогда как их обнаружили здесь случайные прохожие?
– Да какое «зарыты», какие «случайные прохожие»?! Кто прихлопнул, тот сам и позвонил! А случайным прохожим для протокола назвался. Или ты думаешь, у нас киллеры паспортные данные дежурному сообщают?
– Ну, сами подумайте, Андрей Данилович, зачем преступнику добровольно открывать улики?
– Откуда мне знать?! Я не криминальный психолог! Значит надо, чтобы нашли! Сами-то мы хрен мертвяков нарыли, легче археологов дождаться.
Сидоренко оглядел возвышавшиеся над ними железные горы и, постучав ладонью по искореженной кабине ГАЗа, восхитился:
– Потом ученые станут головы ломать о разразившемся побоище! Или решат, что здесь проходили гладиаторские бои, совсем как в «Безумном Максе»!
Внезапно с кабины соскользнул и шлепнулся к ногам практиканта увесистый целлофановый сверток, туго перемотанный скотчем.
– Говорил же, что ты, Шланг, счастливый! Битый час чепуху морозишь, а вещдоки тебе прямиком с неба сыплются! – Агеев нетерпеливо толкнул практиканта в спину. – Подбирай живее! Не то у твоего гостинца ноги вырастут!
Сидоренко подхватил пакет, старательно ощупал и протянул капитану:
– Товарищ Данила Андреевич… Тьфу! Агей Данилович… Тут, кажется, полный пакет наркотиков…
– Везет! – Агеев принял из рук практиканта пакет, перочинным ножом сделал на целлофане узкий надрез. Зацепил несколько крошек лезвием, высыпал на язык. – Шланг, да это ж чистый героин!
– Ага! Теперь нас… отметят… Может быть, даже наградят…
– Мы теперь сами себя награждать станем! – Агеев схватил практиканта за шиворот. – Ты представляешь, сколько в этом пакете деньжищ? Да мы на пару за границу, в мировое турне махнем! А там баб всех племен и народностей перепробуем! В икре кататься станем, а мыться – в шампанском!
– Так ведь нас, товарищ капитан, за такие штуки в тюрьму посадят… А у меня сестра-младшеклашка, без папы растет… Я ей за отца!
– Не канючь! Языком чесать не будешь, ничего и не случится. А если мамка твоя ничего, так я на ней, может, еще и женюсь. Так что давай это дело решать по-семейному! Согласен?
Сидоренко помешкал, но… пожал протянутую капитанову руку:
– Только
– Ну и дурак!
– Почему же?! Или думаете, что горю желанием тебя, капитан, папой назвать?
– Ах, вот ты о чем! Нет, это, молодой человек, к нашему делу никак не относится! – Агеев усмехнулся и вытащил из кармана диктофон. – Только что ты вошел в преступный сговор, о чем свидетельствует вот эта самая запись.
Капитан щелкнул кнопкой, и Сидоренко с ужасом услышал, как он выторговывает свои пятьдесят процентов от сбыта найденных наркотиков.
– Но есть и хорошая новость! – Агеев покровительственно похлопал практиканта по плечу. – Дело в том, что в пакете не наркотики, а порошок белого цвета. Например, толченый школьный мел. Так что за преступный сговор отделаешься условным сроком. Но со школой милиции придется расстаться!
– Куда же я пойду, товарищ капитан! Пощади! – Сидоренко рухнул перед Агеевым. – Все для тебя делать буду!
– Так уж и все?
– Все! Сами еще удивитесь, на что ради вас готов буду! Только запись никому не показывайте!
– Разве ж я зверь! – Андрей Данилович покровительственно погладил практиканта по голове. – Для тебя же стараюсь! Кто вас уму-разуму учить станет? Никто… Так дураками и помрете.
Сквозь проемы прогнившей заводской крыши в дремотный сумрак заброшенного цеха пробивались солнечные лучи, вокруг которых роились тысячи потревоженных пылинок. Они казались бабочками – то призрачно-серебристыми, то ярко красными, как внезапно вспыхнувшее танцующее пламя.
К-красивые… Иван хотел потянуться рукой к сияющему перед собой световому столбу, но не смог. Руки были привязаны к искореженной кабине, а само движение отозвалось во всем теле резаной болью. Отозвавшись на боль, стали просачиваться холодные капли пота, медленно сползая к глазам по запекшийся крови. «Зачем, зачем я здесь?!» Иван удивился, что он еще не уехал с матерью в Пермь, а почему-то заперт в ненавистной немировской коммуналке. Все же кончено!..
– Ты слышал, практикант, – насторожился Агеев. – Никак кто-то на добычу нашу позарился! Решил барахлишком у жмуров разжиться!
Капитан вытащил из кобуры ПМ и пошел вперед с оружием наголо. Несколько шагов – и он вновь зацепился за торчащую скобу. Падая, выстрелил:
– Стоять! Стрелять буду! – Поднялся с заваленного мусором бетонного пола. – Ты видел, Шланг, нападение же было! Из темноты!
– Видел, товарищ капитан! – закивал Сидоренко. – Вам и по ноге прутом железным шарахнули… Как после такого удара кость цела?
– Молоко пить надо, а не всякое дерьмо шипучее, – Агеев вытер ладонью разбитые губы и осторожно провел пальцем во рту. – Из-за этих жмуров чуть зубы не выщелкнул!