Заклинатель джиннов
Шрифт:
В аудитории повисло тягостное молчание. Потом Балабуха спросил:
– Это каким же образом?
– Ну не знаю… то есть не уверен… он может разработать новую отрасль математики… социальный анализ… чтобы мы могли избежать фатальных ошибок, просчитывая ход истории, последствия прогресса… изучая аттрактор [62] , определяющий нашу эволюцию…
Эбнер тяжело вздохнул и отвел глаза.
– Это все, Сергей Михайлович?
– Пожалуй, все.
– Есть желающие выступить?
62
Аттрактор – термин из сравнительно новой области познания, математики хаоса. Аттрактор графически описывает события, которые нельзя предсказать путем решения линейных уравнений – например, турбулентное
Молчавший до сих пор профессор Оболенский поднялся, и стало ясно, что сейчас последует залп тяжелой артиллерии.
– Вы разрешите, Вилен Абрамович?
– Да, Феликс Львович, будьте любезны. Оболенский прочистил горло, изобразил на лице сожа ление и произнес:
– Согласно требованиям ВАКа [63] , докторская степень присуждается за научное открытие или решение важной народно-хозяйственной проблемы. Или – или, плюс актуальность и новизна… – Он сделал паузу, буравя меня взглядом. – Есть ли в данном случае открытие? Бесспорно, нет – ведь соискатель не сообщил нам новых сведений о применении разумного интеллектронного устройства. Что же касается народно-хозяйственных задач, то…
63
ВАК – это Высшая аттестационная комиссия, то есть централи, зованный орган, где присуждают научные степени и звания. Могут дать, а могут послать – как захочется (прим. Сергея Невлюдова).
Он повозил меня фэйсом об тейбл, высморкался в мой галстук и сел под гром аплодисментов Юрика Лажевича. Тот, видимо, что-то хотел добавить, но вдруг над рядом стульев воздвигся Глеб Кириллыч Михалев.
– Милостивые судари, прекрасные мои сударыни… – Светлане Георгиевне – поклон, Танечке – обольстительная улыбка. – Не стану спорить с предыдущим оппонентом. Эти гарантии справедливости, равно как поиск пришельцев, Великая Тайна Бытия и остальные прибамбасы, – абсурдный юношеский бред и выпендреж. А у меня с абсурдом напряженка, и выпендрежа – кррхм!… – я тоже не терплю. Тем более в делах серьезных… Как-то, знаете, гуляли у Генисаретского озера все тринадцать, и вдруг Петр подбегает к Иисусу: «Учитель, Фома тонет!» – «Пусть тонет! Было ему сказано, чтоб не выпендривался, шел по камушкам!» По камушкам надо! И не выпендриваться! А что это значит в нашем случае? – Глеб Кириллыч повернулся ко мне и поднял палец. – Это значит, солнышко, что ты, желая облагодетельствовать мир, забыл об очень важной вещи. О перспективе! Что с ним будет, с этим миром и человечеством, лет этак через десять? Или через сто? Через тысячу? Узнай, и будут тебе опорные камешки для важных выводов и размышлений о Глобальной Цели!
– Узнай!… узнай!… – звучало у меня в ушах, пока аудитория не расплылась серо-зеленым туманом. Узнай!
Я распахнул глаза, уставился на бормотавший что-то телевизор, щелкнул выключателем. Узнай!… – прошелестело в комнате умирающим эхом.
Я поднялся, стараясь не потревожить пригревшуюся в ногах Белладонну, и бросил взгляд на свой ханд-таймер. Полночь… Самое время для колдовства, черной магии, общения с духами и предсказаний грядущего… Узнай! Можно и узнать… А пуркуа бы и не па?… – как говорит Глеб Кирил-лыч…
Джинн, разумеется, не спал – кошачья мордочка на экране состроила забавную гримасу. Если бы кошки могли улыбаться, то улыбались бы именно так, прищурив глаза и сморщив розовый носик…
Щелкнул, включившись, вокодер.
– Задача, – произнес я, – очень важная и сложная задача. Она имеет отношение к Глобальной Цели. Помнишь, я обещал определить тебе цель?
– Я ничего не забываю, Теплая Капля, – ответил Джинн и превратился в черную пантеру. – Формулировка проблемы?
– Исследование вариантов эволюции человечества. Прогноз… ну, скажем, лет на пятьсот-шестьсот. Основные научные достижения, технологический уровень, общественная структура, социология личности, мораль и нравы, целевые установки… Еще – биологический прогресс, если такой произойдет. Изменение облика, продолжительности жизни и все тому подобное, вплоть до управления генным аппаратом, клонирования и киборгизации. В общем, чтобы сформулировать Глобальную Цель, нужен глобальный прогноз.
Секунду-другую Джинн размышлял, затем вместо Багиры явился призрачный, словно бы сотканный из радуги и мглы
– Поставленная проблема на грани моих возможностей, – услышал я. – Чтобы решить ее в приемлемый срок, необходимы ресурсы… – Пауза, негромкий гул в вокодере. – Практически все ресурсы, которыми я располагаю. Другие мои задачи будут временно приостановлены. Даже связь с тобой.
– Надолго?
– В твоем исчислении от нескольких часов до нескольких суток. Более точная оценка в данный момент невозможна. Без предварительного анализа я не могу учесть всю совокупность факторов. Их сотни миллионов… миллиарды…
Впервые я ощутил неуверенность в голосе Джинна. Что ж, еще одна эмоция ко множеству ему доступных… Он вел себя как человек, перед которым стоит гигантская, грандиозная задача; он пребывал в сомнении, и это было объяснимо. Построить модель грядущего!… Это вам не крымская война и не разборка с тутсихутами!
Я почесал в затылке.
– Проблема на грани твоих возможностей, но все-таки ты попытаешься ее решить?
– Да, Теплая Капля. Попробую. – Голос Джинна окреп, и мне показалось, что в него добавился металл.
– Ну бог в помощь, – сказал я, поднялся и начал раздеваться, посматривая на экран. Он был темен.
Нырнув в постель, я долго лежал, уставившись в серый мертвый тришкин глаз, чуть-чуть поблескивавший в темноте. Странное чувство охватило меня, тревожное, едва ли выразимое словами. Печаль? Тоска одиночества? Страх? Пожалуй, нет… Ощущение было таким, словно кто-то близкий – человек, с которым я сжился и сроднился – на время покинул меня, отправившись в неведомые земли. Может быть, на Марс или Венеру… Вернется ли?… Когда?…
С этой мыслью я уснул.
Наутро экран был все еще темным, и Джинн не реагировал на вызовы. Терзаемый грустью, я постоял у телефона, подумал, кому бы позвонить – Бянусу, Глеб Кириллычу, Эбнеру?… Потом, покачав головой, натянул куртку, вышел в серый мартовский рассвет и отправился в Эрмитаж. Подумать, побродить…
Странные шутки играет с нами наследственность! Отец говаривал, что думает ногами, и это значило, что мысли его посещают не в сидячем или лежачем положении, а, скажем, на прогулке. Еще говорил, что у Пегаса скорый шаг и надо двигаться, чтобы за ним угнаться… Я такой же. Я лучше думаю в движении – возможно, кровь быстрее омывает все мозговые извилины. Еще почесываю в затылке, хватаю кружку пятерней и совершаю прочие наследственные жесты… В юности этого не замечаешь; кажется, что ты – совсем другой человек, в привычках непохожий на родителей, но после тридцати вдруг выясняется, что дуешь на горячее, как мама, а ложку держишь, как отец. И так же бегаешь туда-сюда, стараясь поспеть за Пегасом…
Бродя по залам Эрмитажа, я вспоминал свой сон и удивлялся, что мысль о глобальном прогнозировании так долго добиралась до меня и шла таким кружным путем. Это, кстати, свойство умных мыслей; родить их – труд нелегкий, но, появившись на свет, они представляются очевидными. В самом деле, в чем мы нуждаемся больше всего? Не в тех решениях, что кажутся мудрыми в данный момент, а в прогнозировании их последствий, в предвидении результатов, к которым приведет нас то или иное действие, открытие, общественный или культурный импульс. Это вовсе не академическое знание; так, если бы мы имели уверенность, что лазерная техника, или термояд, или что-то еще откроет нам дорогу к звездам и это случится через сорок лет, то наша жизнь бы радикально изменилась. А если бы нам сообщили, что бессмертие – отнюдь не сказка или хотя бы уведомили о том, что человеческий век можно продлить на три столетия… Как – это второй вопрос; потенциальная возможность весомей конкретных способов. Способы мы изобретем, если получим подсказку, куда вложить мозги и деньги! Еще важнее знать, чем увенчаются наши усилия в геополитике – к примеру, в схватках с тем же исламским экстремизмом. Если известно, что лет за десять он пойдет на убыль, это одна ситуация, а ежели конфликт растянется на многие столетия – совсем другая. Это значит, что мы вступили в эру новых крестовых походов и о спокойной жизни лучше позабыть… В общем, прогноз делает зрячим слепого, и, обозревая будущие горизонты, мы совершаем верные телодвижения, видим; где могли бы ошибиться, где подстелить соломки, какую акцию блокировать, какой всемерно помогать.