Заклинатель ордена Линшань. Переписать сюжет. Книга 1
Шрифт:
Ваньи тогда в гарем не попала.
– Благодарю учителя! – просиявшая девушка тем временем низко поклонилась, возвращая Линьсюаня в день сегодняшний.
– Ладно, ладно… А ты, я не знаю… не ходи в одиночку, что ли. Ну, или, хотя бы, не давай себя заманить в такие места, где никого нет.
– Этот ученик благодарен наставнику Хэну за заботу, – поклон был выполнен по всем правилам, а вот скрыть сарказм в голосе И Гусунь даже не попытался. Ну да, учить осторожности мальчишку с такой бешеной гордостью – всё равно, что метать бисер перед свиньёй. Или, как здесь говорят, играть на цине перед буйволом.
Махнув рукой,
* * *
Чай был накрыт в беседке на склоне горы. Когда-то Андрей, читая, удивлялся – зачем нужно строить столько беседок и пагод с башнями, не несущих ни религиозного, ни практического смысла? Оказалось, затем, чтобы любоваться из них видами и проникаться чувством прекрасного. Что ж, кое-какой практический смысл в этом можно наскрести: предаваться медитации и возвышенным мыслям действительно приятнее и проще, глядя на что-то красивое. Не зря длительная медитация лицом к стене считается высшим пилотажем. Или видом наказания. Или подвижничества.
Чжаньцюн сам разливал чай, и Линьсюань невольно подумал, что в выверенности его движений и правда есть что-то от впадения в транс. Что ж, совершенствоваться можно разными путями. Казалось бы, какое отношение имеют чайные церемонии, поклоны или зубрёжка классиков к формированию золотого ядра и прочей внутренней алхимии? Но всё связано со всем, и любое занятие можно превратить в подобие медитации, позволяющее пережить то изменённое состояние сознания, которое и требуется для изменений ци внутри себя. А ещё – для контакта с иным, горним миром, в который уходят те, кто обретает бессмертие. Что, господа, вы правда думали, что бессмертие – это нестарение тела? Да, бывает и такое, но большинство ищущих бессмертия ставит себе цель поамбициозней. Чем становится земным бессмертным, куда привлекательней выглядит перспектива стать небесным бессмертным, сохранив все свои разумные души.
Да-да, разве вы не знаете, что у человека по меньшей мере три души? Говорят, что их даже больше: семь, десять, а то и двенадцать, но в любом случае, остальные – это животные страсти, их можно в расчёт не принимать. Но уж три-то разумные души есть у каждого: изначальная душа, земная душа и душа человеческая – та, что только у рождённых людьми. А изначальные и земные души есть так же у животных с растениями – разве вы никогда не слышали об оборотнях? Как те же лисы могли бы принимать человеческий облик, не будь они способны совершенствоваться и не обладай хотя бы зачатками разума?
Изначальная душа человека после смерти уходит в землю, иногда живёт в его могиле, и, если не заботиться о её последнем пристанище и не приносить жертв, может переродиться в голодного и злобного гуя. Земная душа попадает в ад-Диюй, а после, очистившись там от грехов, уходит на новое перерождение – или сразу уходит на перерождение, если человек вёл безгрешную жизнь. И лишь человеческая душа способна вознестись на Небеса и оттуда приглядывать за своими потомками, помогать или наказывать, если они сбились с истинного пути. Потому и ставят люди поминальные таблички, кланяются им и молятся перед ними, что знают – умершие не оставят нас.
В чём же тогда путь достижения бессмертия, спросите вы? А вот в чём: с помощью внешней алхимии путём принятия пилюль и снадобий бессмертия,
– О чём задумался, шиди? – спросил Чжаньцюн, передавая ему чашку.
– О достижении бессмертия, – честно сказал Линьсюань.
– Для этого нам надо воспитать хотя бы одно поколение преемников. Мы должны думать не только о себе, но и о будущем ордена.
– Безусловно, – согласился Линьсюань, делая глоток. Слова главы направили его мысли в другую сторону, напомнив о сегодняшнем инциденте и о мальчишке, которому предстоит диктовать будущее всей Поднебесной.
– Шисюн…
– Да?
– Сейчас наш орден живёт за счёт сбора податей и повинностей с подконтрольного нам населения. А как было во времена императоров?
– Во времена императоров мы, как и все государственные служащие, состояли на жаловании, – Чжаньцюн уже привык к тому, что шиди Хэн может задать вопрос на любую, самую неожиданную тему. – Орден Линшань, как любое учреждение, снабжался из столицы. Должен был снабжаться. Но…
– Но к этому времени столица довольно слабо контролировала области.
– Именно, шиди. Нельзя сказать, что не контролировала совсем, но упадок уже сказывался. Чтобы выжить и поддержать свой престиж, ордену приходилось не только взимать плату с людей за оказываемые услуги, но и брать под покровительство окрестные земли, не довольствуясь только теми, что были выделены нам императором.
– Поэтому, когда власть императоров пала, границы наших владений уже фактически сложились, я прав?
– Шиди прав. Конечно, не без того, чтобы повоевать с кланами Мэй и Чжун, но в целом нам достаточно легко удалось достичь соглашения.
– Говорят, что теперь Чжуны превратились в верных псов клана Мэй…
– Узы родства, – сдержанно сказал Чжаньцюн. – Неравенство сил. В тот год, когда пал император Чжэн Гуан, Бэйхэ сменила русло. Сильнее всего это ударило как раз по Чжунам. До этого мы, трое северо-западных владык, были практически равны, после клан Чжун стал слабее.
– Что ж, кому-то везёт, кому-то нет, – Линьсюань помедлил. – Скажи мне, шисюн… Это, конечно, чисто теоретические рассуждения, но, если бы власть императоров вдруг восстановилась во всей полноте – орден смог бы выжить?
– И мы бы лишились возможностей сбора податей, ты это имеешь в виду?
– Угу.
– Ну… Если императоры снова переведут нас на жалование… Либо пришлось бы брать деньги за каждого ходячего мертвеца, чего бы мне не хотелось. Продажа амулетов и талисманов, определение благоприятных дней и мест – тоже неплохой источник дохода. В конце концов, монастырь Шэнхуа, хоть и не обладает обширными владениями, вполне процветает на пожертвования и входит в десятку наиболее уважаемых школ совершенствования.