Заклятие Химеры

Голдинг Джулия

Кол вздохнул:

— Прости, Конни. Я не знал, что он все еще мучает тебя. — Он положил руку ей на плечо. — Послушай, просто никто из нас не хочет, чтобы ты пострадала. Мы этого не вынесем — я этого не вынесу. Прислушайся к людям, которым ты доверяешь. Ты же знаешь: они только пытаются сделать для тебя все возможное. Не берись за это дело в одиночку.

— Я и не хочу «браться в одиночку» — я хочу, чтобы все поддержали меня в том, что я должна сделать. Я хочу сделать все

правильно — избежать ошибок, совершенных в прошлом.

— Остановись прямо сейчас. Ты знаешь, я на твоей стороне, Конни, но я не могу поддержать такой самоубийственный план. Даже не думай об этом. В любом случае Совет не позволит тебе это сделать. — Он почувствовал, как больно ей стало от его слов, и обхватил ее, обнимая рукой за плечи. — Ты ведь знаешь, это не потому, что мы в тебя не верим. Ты потрясающий человек, Конни. — Он должен был до нее достучаться. — Пообещай мне, что не будешь делать глупостей.

Она уткнулась ему в плечо:

— Я не могу… пообещать.

Она оттолкнула Кола и снова встала перед ним, глядя прямо ему в глаза; голос ее задрожал. Даже Колу она не могла позволить помешать ей сделать то, что она считала правильным, даже когда так заманчиво было выбрать легкий путь и согласиться с его желаниями.

— Но все равно спасибо, Кол. Я знаю, что ты мой друг — мой лучший друг. И я обещаю, что подумаю над тем, что ты сказал. Договорились?

Делать было нечего.

— Хорошо, — сказал Кол, все еще с тревогой глядя на нее.

— Я готова, — ответила Конни, выбрасывая чашку в урну. — Пойдем обратно к остальным.

Ссора Конни с Советом, которая в обычной ситуации весьма обеспокоила бы Эвелину, померкла на фоне двух других конфликтов. Первый, как Конни поняла позже, ей следовало бы предвидеть. Он проявился тем же вечером в виде телефонного звонка от ее родителей. Если бы телефонная трубка могла сигнализировать Конни о том, какая гроза над ней собирается, она бы замигала красным светом, едва она взяла ее в руки.

— ЧТО ВСЕ ЭТО ЗНАЧИТ! — кричал ее отец. Конни отодвинула трубку от уха. Отец явно пытался сделать так, чтобы его услышали на другом конце света, не прибегая к современным технологиям. — Саймон только что звонил и нес всякий вздор о вступлении в это ваше общество!

— А-а-а.

— Я не могу запретить ему, разумеется, — продолжал отец, — ведь ты уже в нем состоишь.

«А вот это жаль, — подумала Конни. — По крайней мере, одной проблемой было бы меньше, если бы Саймону не разрешили тренироваться».

— Но я считаю, что это твоя вина!

— Моя? — переспросила Конни, возмущенная несправедливостью этого обвинения. — И что я должна была с этим делать?

— Что

ты должна была делать! Ты просто взяла его туда с собой и записала без нашего разрешения. Я знал, что твоя тетка безнадежна, но не предполагал, что моя собственная дочь пойдет против моих собственных желаний, которые тебе должны были быть прекрасно известны! Зачем ты затащила своего младшего брата в это свое общество? Подозреваю, что твоя тетя тоже виновата, я не могу сказать ей об этом — сейчас она не в том положении. Но от тебя я ждал более разумного поведения. Твоя мать со мной согласна.

— Да, дорогая, — сказала мама Конни, которая, очевидно, слушала их разговор по параллельному аппарату.

Конни молчала. Что она могла ответить? Вот и они считают ее безрассудной, подумала она.

— Ты здесь, Конни? — рявкнул отец, слыша в трубке только треск и шипение.

— Да.

— Ну?

— Что — ну?

— Что ты скажешь в свое оправдание?

— Ничего.

— Как — ничего?

— А что ты хочешь, чтобы я сказала?

Этот вопрос, казалось, поставил отца в тупик.

— Что… что ты жалеешь о том, что втянула Саймона в свою компанию.

— Хорошо. Я жалею, что втянула Саймона в Общество.

Отчасти так оно и было.

— И что ты обещаешь, что постараешься заботиться о его безопасности. Не позволишь ему заниматься опасными вещами.

Конни молчала. Разумеется, именно это она все время и пыталась делать.

— Конни?

— Я постараюсь.

— Я больше не хочу, чтобы рано утром мне по телефону сообщали, что мой ребенок в больнице, покалеченный дикими животными.

— Я сделаю все, что смогу, — ответила она, стараясь не выдать своей обиды.

Она не виновата, что попала в Чартмутское отделение неотложной помощи. Отец не кричал на Саймона за то, что тот завел ее в пасть Химеры — правда, ему об этом никто и не рассказывал.

Когда она положила трубку, то обнаружила, что за ней пристально наблюдает Эвелина, которая поедает очередной бутерброд с беконом.

— Ему разрешили вступить?

— Кажется, папа думает, что запрещать ему уже поздно.

— А у тебя все в порядке?

— Да так.

— Это значит, что не все. Хочешь, поговорим об этом?

Конни сделала было глубокий вдох, но тут через заднюю дверь в кухню протопал Мак, держа в руке пару испачканных в грязи кроссовок.

— Я думал, что мы договорились, — коротко сказал он Эвелине, — ты обещала, что не будешь подвергать себя опасности, бегая в одиночестве по пустошам с банши.

— Ну, может быть, мы о чем-то таком и говорили, — смущенно ответила Эвелина.