Заключенный на воле
Шрифт:
Лэннет почувствовал, что ее уход на самом деле был отступлением, уклонением от спора. Тяжесть потери навалилась на него, не позволяя ему подумать ни о чем ином. Он уснул. Следующее утро было для Лэннета сплошной пыткой — до тех пор, пока взволнованный голос Сула не заставил его встретиться лицом к лицу с внешним миром.
— Пришло сообщение от Бетака. Он прислал сведения относительно Имперского Крыла. У него есть голографическая модель Крыла — архитектурный план. Через несколько дней он получит данные об охране. Должно быть, на него работают
— Тем больше языков, которые могут что-нибудь нечаянно сболтнуть, — хмуро пробормотал Лэннет. Следующие его слова были более разборчивы: — Я хочу сам осмотреть это место. Слова и картинки не смогут охватить все.
Сул побледнел.
— Вы хотите сказать — пойти туда? Во Двор?
— Я должен осмотреть все подходы, все пути отступления. Я не могу планировать налет, если не знаю всех деталей.
Волнение Сула было столь явным, что привлекло внимание остальных. Среди них была и Трей.
— Вы вообще не должны появляться там! — заявила она. — Вы слишком ценны для нас.
Лэннет кивнул.
— Я ценен, потому что знаю, как выполнять свою работу. Кроме того, со мной может пойти кто-нибудь еще.
Из группы собравшихся около них повстанцев выступил Джарка.
— Я иду.
Его тон и манера поведения явственно говорили Лэннету: «Попробуй-ка не взять меня!» В ту же секунду вперед шагнул Реталла. Он встал, ссутулясь, рядом с ощетинившимся Джаркой. На лице его красовалась почти наглая полуулыбка. Реталла ничего не сказал, только посмотрел на Лэннета и моргнул. Судя по всему, он был настроен не менее решительно, чем Джарка.
Настроение Лэннета несколько улучшилось.
— Значит, мы идем втроем. Разведгруппа. Все нормально. И нечего волноваться.
— Я тоже иду, — сказала Трей.
Помрачнев, Лэннет возразил:
— На этот раз — нет. Если придется удирать, мы, возможно, будем вынуждены ввязаться в драку.
— А где же ваше «нечего волноваться»? Или вам кажется, что если вы втроем станете шататься по городу, словно пьяные лизо, то вы будете менее заметны, чем, скажем, мы с Реталлой — если мы притворимся парочкой, которая шляется по магазинам и глазеет по сторонам?
Взглянув на Джарку и Реталлу, Лэннет понял, что они откровенно наслаждаются его смущением. Вновь переведя взгляд на Трей, Лэннет сказал:
— Дурацкая идея.
Вместо того, чтобы рассердиться, Трей резонно заметила:
— Я выгляжу совершенно безобидно. Я могу задавать вопросы людям, которых вы перепугаете до икоты. И я могу войти туда, куда вас не пропустят.
Прежде, чем Лэннет сумел что-либо возразить, Реталла произнес:
— Она права.
Лэннет метнул на него хмурый взгляд, и Реталла успокаивающе поднял руку:
— Я не говорю, что вы должны взять ее. Вы главный в этом деле, вам и решать. Но все, что она сказала, — верно. И вы знаете, что это так.
Трей предприняла еще одну попытку:
— Когда вы впервые явились сюда, то использовали меня, чтобы продемонстрировать, что каждый из нас
Лэннет постарался сдержать нервную дрожь, однако по лицам своих товарищей понял, что ему это не удалось.
— Ну хорошо, — сказал он и покачал головой. — Однако я думаю, что лучше было бы поступить иначе.
Лэннет направился прочь, но Реталла последовал за ним. Когда они остались одни, Реталла сказал:
— Я знаю, вам не нравится то, что вам пришлось уступить. Но вы поступили правильно.
— Вы так думаете? — В голосе Лэннета прозвучало не просто сомнение. Его тон был явно вызывающим.
Реталла немедленно принялся оправдываться:
— Она так же надежна, как любой мужчина. Я знаю о ее разговоре с вами — она беспокоилась, что не сможет справиться с делом. Мы все иногда чувствуем себя так. Но она — одна из нас. И она вправе рассчитывать, что к ней будут относиться как к равной.
— Очень мило. Кстати, о правах. — Лэннет отвел взгляд и встряхнул головой. — Я могу послать ее на дело, с которого она не вернется. Возможно, я буду заранее знать, что она не вернется. И все же я сделаю это, Реталла, и не потому, что это мое право, а потому, что это — моя обязанность. Когда это случится, я не буду думать о ее правах. Я буду думать о том, сколько людей поплатится жизнью, если она потерпит неудачу. Ты сказал, что хочешь, чтобы я относился к ней так же, как ко всем остальным. Вспомни это, когда всем нам придется тяжко. Я не хотел брать ее не потому, что она женщина. А потому, что я не уверен, какую позицию она занимает. Но теперь она идет с нами. Посмотрим, что из этого получится.
Со своей обычной, чрезвычайно обманчивой медлительностью Реталла произнес:
— Ты сказал, что я не смогу сделать тебя со второй попытки. И все же я могу попробовать, ты, мерзкий ублюдок. Неужели у тебя совсем нет никаких чувств?
Лэннет оглянулся назад, на Трей, оживленно беседовавшую с Джаркой и Сулом. Не так давно его еще волновало, что Сул, Реталла — да и все они — думают о нем, Лэннете. Теперь это не имело смысла.
— Ваши люди привели меня сюда, чтобы использовать в своих целях. Как оружие. Я буду выслушивать ваши глупости и отвечать вам так, как будто у вас есть хоть капля мозгов. Но не смей даже заикаться о том, что я чувствую, а что — нет. Никогда. Ясно? — резко развернувшись, Лэннет угрожающе подался в сторону Реталлы.
К чести Реталлы следует отметить, что он не отшатнулся, встретив тяжелый взгляд Лэннета. Однако что-то неуловимо изменилось, и теперь во всей фигуре Реталлы читалась не агрессия, а опаска.
Ладонь Лэннета опустилась на рукоять меча.
— Я задал тебе вопрос. Отвечай.
Усмешка Реталлы чуть дрогнула:
— Вполне ясно.
Это были не те слова, которые хотел услышать Лэннет, а в голосе, которым эти слова были произнесены, звучала раздражающая нотка непокорности — попытка сохранить лицо. И все же Лэннет повернулся и пошел прочь.