Заколдованная буква
Шрифт:
Пришли мы домой. Каша у нас остыла, печь погасла. Растопили мы снова печь. и опять принялись кашу варить. Наконец она у нас закипела, сделалась густая и стала пыхтеть: пых, пых!..
— О! — говорит Мишка. — Хорошая каша получилась, знатная!
Я взял ложку, попробовал.
— Тьфу! Что это за каша! Горькая, несолёная и воняет гарью.
Мишка тоже хотел попробовать, но тут же выплюнул
— Нет, — говорит, — умирать буду, а такую кашу не стану есть!
— Такой каши наешься, и умереть можно! — говорю я.
— Что ж делать?
— Не
— Чудаки мы! — говорит Мишка. — У нас же пескари есть!
Я говорю:
— Некогда теперь уже с пескарями возиться! Скоро светать начнёт.
— Так мы их варить не будем, а зажарим. Это ведь быстро: раз — и готово.
— Ну давай, — говорю, — если быстро. А если будет, как каша, то лучше не надо.
— В один момент, вот увидишь.
Мишка почистил пескарей и положил на сковородку. Сковородка нагрелась, пескари и прилипли к ней. Мишка стал отдирать пескарей от сковородки ножом, все бока ободрал им.
— Умник! — говорю. — Кто же рыбу без масла жарит!
Мишка взял бутылку с подсолнечным маслом. Налил масла на сковородку и сунул в печь прямо на горячие угли, чтоб поскорее зажарились. Масло зашипело, затрещало и вдруг вспыхнуло на сковородке пламенем. Мишка вытащил сковородку из печки — масло на ней пылает. Я хотел водой залить, а воды у нас во всём доме ни капли нет. Так оно и горело, пока всё масло не выгорело. В комнате дым и смрад, а от пескарей одни угольки остались.
— Ну, — говорит Мишка, — что теперь жарить будем?
— Нет, — говорю я, — больше я тебе ничего жарить не дам. Мало того, что ты продукты — испортишь, так ты ещё пожар устроишь. Из-за тебя весь дом сгорит. Довольно!
— Что же делать? Есть-то ведь хочется!
Попробовали мы сырую крупу жевать — противно. Попробовали сырой лук — горько. Масло попробовали без хлеба есть — тошно. Нашли банку из-под варенья. Ну, мы её вылизали и легли спать. Уже совсем поздно было.
Наутро проснулись голодные. Мишка сразу полез за крупой, чтоб варить кашу. Я как увидел, так меня даже в дрожь бросило.
— Не смей! — говорю. — Сейчас я пойду к хозяйке, тёте Наташе, попрошу, чтобы она нам кашу сварила.
Мы пошли к тёте Наташе, рассказали ей всё, обещали, что мы с Мишкой все сорняки у неё на огороде выполем, только пусть она поможет нам кашу сварить. Тётя Наташа сжалилась над нами: напоила нас молоком, дала пирогов с капустой, а потом усадила завтракать. Мы всё ели и ели, так что тёти Наташин Вовка на нас удивлялся, какие мы голодные были.
Наконец мы наелись, попросили у тёти Наташи верёвку и пошли доставать из колодца ведро и чайник. Много мы провозились и, если бы Мишка не придумал якорёк из проволоки сделать, так бы ничего и не достали. А якорьком, как крючком, подцепили и ведро и чайник. Ничего не пропало — всё вытащили. А потом мы с Мишкой и Вовкой сорняки на огороде пололи. Мишка говорил:
— Сорняки — это чепуха! Совсем нетрудное дело. Гораздо легче, чем кашу варить!
Юрий
Райкины пленники
Раздался резкий, деловитый звонок. Рая вытерла руки о салфетку, повязанную вместо фартука, и открыла дверь. Вошёл семиклассник Лёва Клочков.
— Привет! — сказал он, снимая шубу. — Дома?
— В ванной сидит, — ответила Рая и ушла обратно в кухню, на ходу заплетая косички.
В квартиру недавно провели саратовский газ. Боря на первых порах принимал ванну раза по четыре в день. Вот и теперь он стоял перед умывальником, распарившийся, розовый, и, глядя в зеркало, водил расчёской по светло-жёлтым, торчащим ёжиком волосам.
— Здравствуй! — сказал он, не оборачиваясь, когда Лёва вошёл. — Ты хорошо сделал, что рано явился. У меня есть один проект.
— Именно? — коротко спросил Лёва.
Глядя в зеркало через плечо товарища, он пришлёпнул ладонью вихор на макушке, поправил белый воротничок и красный галстук, подтянул застёжку-молнию на чёрной блузе.
Друзьям нужно было иметь безукоризненный вид. Доктор географических наук профессор Аржанский обещал присутствовать сегодня на заседании школьного краеведческого кружка. Лёва и Боря должны были поехать за профессором и проводить его в школу.
Боря положил расчёску на умывальник:
— Понимаешь, хочу сегодня выступить. Надо произвести чистку в кружке. Ты как думаешь?
Лёва давно тренировался, вырабатывая в себе два качества: способность оставаться невозмутимым при любых обстоятельствах и привычку выражаться кратко.
— Дельно! — сказал он.
— Так при профессоре и заявлю, — продолжал Борис. — «Или, товарищи, давайте кончим всё это, или давайте работать как следует»… На носу лето, походы, а тут возись с такими… Вроде Игоря Чикалдина. Спорим, что он не сможет правильно азимут взять!
Лёва кивнул головой:
— Факт.
— Ну вот! А Юрка Говоров топографии не знает, костра в дождливую погоду развести не умеет. Спрашиваю его однажды: «Как сварить суп на костре, не имея посуды?» Молчит как рыба. Ну куда нам такие!
— Балласт, — согласился Лёва.
Боря передохнул немного и продолжал:
— Это ещё ничего. Есть люди и похуже. Звоню как-то Димке Тузикову по телефону. «Почему не явился на занятия по добыванию огня трением?» — «Мама, — отвечает, — не велела». Чего-то там делать его заставила. Ничего себе, а? Самостоятельный человек называется!
— Смешно… — пожал плечами Лёва.
— Так вот, мы сейчас до профессора зайдём к Виктору, посовещаемся и все трое выступим на собрании.
— Боря! Борис! — закричала Рая из кухни.