Заколдованная луна
Шрифт:
Он повернулся к ней и горько зарыдал у нее на плече. Как же ужасно было слушать эти рыдания; тяжелые, всхлипывающие, разрывающие душу. Судорожные, измученные – как разрядка после долгих лет одиночества, раскаяния и угрызений совести.
Она чуть сама не заплакала.
– Ну, ну, – сказала она и погладила его по непокорным белокурым волосам. – Поплачь! Станет легче!
Но она была озабочена. Линде-Лу ожидают тяжелые времена, хотя, конечно, выговориться – облегчение для
Как странно было ей вот так сидеть, обнимая взрослого мужчину и пытаясь быть сильной. Но если кому-то и надо было выплакаться у кого-то на плече, то это Линде-Лу – у нее на плече. Ей он не казался немужественным, он не разочаровал ее. Все казалось естественным – ведь ему столько пришлось пережить!
Когда он немного успокоился, она сказала :
– Ты не хочешь рассказывать?
Он выпрямился и перевел дух. Вытер лицо.
– У него была палка. Здоровая дубина. Он ударил меня, когда я обвинил его в том, что он сделал с моим братом и сестрой. Я нашел камень, чтобы защититься. Нет, я не хочу думать об этом.
– Понимаю, Линде-Лу. Но неужели не было никаких свидетелей?
– Был, – тихо произнес он. – Был один.
– Кто же? – еле слышно спросила она.
– Я не успел его рассмотреть. Он стоял под деревьями. Я только видел, что это был мужчина. Он убежал.
Криста на секунду задумалась:
– Да, ведь кто-то же знал, что произошло. Ведь кто-то же сочинил балладу про Линде-Лу. Думаешь, это мог быть Ларс Севальдсен? Тот, кто все видел? Но почему он не заявил на тебя?
– Не думаю, что он видел конец нашей драки, – сказал Линде-Лу. – Ведь к тому моменту он уже убежал. Он стоял там только… когда я копал могилы в саду.
– То есть ты похоронил детей до того, как «господин Педер» вернулся.
А, кстати, зачем он вернулся?
– Потому что я все знал. Он хотел покончить и со мной.
– О, Господи! – она опомнилась. – Линде-Лу, ты же понимаешь, наверное, что тебе надо прийти с повинной.
– Да, – тихо произнес он.
Она взяла его за руку и сжала ее, словно подбадривая.
– Но я не думаю, что тебя ожидает очень серьезное наказание. И… я буду ждать тебя, если ты позволишь.
– Не надо тебе этого делать, – с трудом выговорил он. – У нас с тобой никогда ничего не получится.
– Почему?
– Ты сама знаешь. Она резко вскочила.
– Ну, знаешь, мне еще никогда так не давали от ворот поворот.
Он тоже вскочил. Голос его был полон отчаяния.
– Криста…
– Не будем больше об этом. Давай поищем Иоакима, – коротко бросила она.
– Да, – ответил он и решительно сказал. – Мне даже кажется, я видел мальчика, но далеко от меня. Это мог быть он. Когда я шел сюда.
–
– Ты начала говорить… о другом.
– Мне кажется, нам надо идти по краю холма. До обрыва. Оттуда хорошо видно.
Не успев даже как следует подумать, она сказала – то ли в шутку, то ли всерьез:
– А ты меня не столкнешь?
Она увидела, насколько ранили его эти слова, и поспешила его заверить:
– Линде-Лу, я просто пошутила.
Он печально и неуверенно улыбнулся:
– Теперь мы квиты. Наобижали друг друга на всю оставшуюся жизнь.
– Да. Но ведь мы не хотели сделать друг другу больно.
– Нет. Хотя слова тоже могут очень ранить, правда?
– Да. Ты прав.
Линде-Лу говорил довольно неважно То есть проблема была не в его диалекте, диалект есть диалект, но запас слов у него был бедный, а произношение выдавало то, что он из необразованных. Но мысли его, по мнению Кристы, были прекрасны, они говорили о его интеллигентности, понимании и душевности.
Она так любила его, что ей было больно. В ее чувстве к нему было много нежности и сострадания. Но они не затмевали главного.
Они поспешили вдоль края холма, который поднимался все выше.
Она много думала о его происхождении. Похоже, мать его была из простых, в то время, как…
– Линде-Лу, а что ты знаешь о своем отце?
– Моем отце?
– Да, о том настоящем, биологическом отце, не отчиме, который, кажется, был отцом твоих младших брата и сестры?
– Да, он им был. Но он прожил недолго. Как и моя мать. Чахотка.
– И ты остался один. И заботился о младших. Но что тебе известно?
– О моем отце? Ну, его звали Линд…
– Ты же должен хоть что-то знать о нем.
– Не больше того, что мать однажды мне рассказала. Он, кажется, был благородного происхождения. У его семьи была усадьба.
– Неужели?
– Да, думаю, не очень большая. Но туда вела липовая аллея, поэтому усадьба называлась Линде-аллее. Это все, что она рассказала. И что она, по-моему, встретила его в Кристиании.
Криста замолчала. Мысли ее лихорадочно крутились, она даже не поправила его и не сказала правильного названия столицы. Впрочем, во времена молодости его матери она называлась Кристианией. Линде-Лу начал говорить о чем-то другом, что он чуть раньше видел маленького мальчика внизу на дороге, но она не слушала его.
Линде-аллее? «Господи, помоги мне, – думала она. – Его отец – один из моих родственников! Сейчас у меня нет никаких близких родственников, но кто же это? Да нет, не может быть, они же никогда ни о чем таком не рассказывали!»