Заколдованная палата
Шрифт:
Помолчали…
— Ну тогда я бы сделал его председателем колхоза с собственной автомашиной, пусть ездит на машине.
— Тоже придумал. При царях колхозов не бывает.
Валерочка снова умолк.
— Вот если бы его сделать шофером в мясокомбинате. Это — стоящее дело, — авторитетно сказал Фредик. — У меня третий отец был шофером… Вот пожили. Каждый день колбасу жрали, фарш мясной… Мама потихоньку на базаре сало продавала… Хорошая была жизнь, а потом… — Фредик умолк.
— Что потом? — спросил Валерочка.
—
Мать опять принялась искать легкую работу, а я — на кладбище.
— На кладбище? Зачем?
— Кормиться… Есть-то надо ведь!.. Редко, правда, я туда бегал. Но как, бывало, услышу похоронную музыку, так я — не зеваю, бегу глядеть, как хоронят. Если с речами и без попа — значит «пустые хлопоты», а если с попом, «со святыми упокой» — порядок… Сыт буду!
— Это почему?
— Вот дурной!.. Когда хоронят с попами, то всем раздают сладкий рис с изюмом и леденцами. И пирожки, и сдобные булочки, блины, оладьи дают. Я сейчас же пристраиваюсь и гляжу в оба: как только батька затянет, и Фредик басовито пропел: «Со духи праведны скончавшийся, душу усопшего раба твоего спасе, упокой…» — тут уж не зевай, пробиваюсь в первый ряд. Потом батька запоет снова: «Упокой, господи, душу усопших раб твоих…» А все хором подтягивают. И я с ними.
Валеру это стало забавлять. Когда Фредик снова затянул: «Со святыми упокой», Валерочка довольно удачно вступил. И печальная мелодия понеслась из изолятора в коридор.
— А вот еще на пасху бывают специальные поминающие дни. Так в эти дни можно запастись на целую неделю, — увлекся своими рассказами Фредик. — Все живые родственники идут к мертвым, на могилки, с цветами и закуской, с водкой. Иной даже гармонь с собой прихватит… Сначала все трезвые слушают панихиды на могилках, плачут, ну все как полагается. Батьку с клиром таскают от одной могилки к другой.
— А кто он такой этот «клир»?
— Ну, подпевалы, дьякон, и старушонки церковные, певчие… они — клир, компания… Все торопятся… Всем охота поскорей отпеть и за поминки… А батюшке охота больше денег заграбастать. Ну и клиру — доход… Вот они, распустив паруса, так и носятся по кладбищу, батька кадилом машет, а сам все скороговоркой: «Восподь помилуй. Восподи по… упокой душу усопшего раба твоего». И опять ходу дальше. А которые отпетые, садятся на землю, прямо на могилках раскладывают закуски, ну и водочку, конечно, и начинается веселье.
— Веселье на могилках?
— Да. И что ты удивляешься? Я на кладбище познакомился с одним дяденькой… Очень был принципиальный человек!.. Как напьется, кричит: «Никогда не работал и работать не буду, принципиально!» — Он на кладбище кормился. Вот когда ему на поминках поднесут сердобольные, он пристроится к их компании, ему еще поднесут, а он подвыпьет и начинает откалывать:
«Со святыми упокой, упокой.
Человек он
Любил выпить, закусить, закусить…»
Фредик сорвался с кровати и пустился в пляс… в присядку. В коридоре вспыхнул свет. В одно мгновение ребята, как ни в чем не бывало, лежали в постелях с крепко закрытыми глазами.
В дверь заглянули обе Маши, Тишина… Няни осторожно закрыли дверь.
— А где он живет этот дядька? — тихонько спросил Валерочка. Фредик тихонько свистнул:
— Уже его нет… Замерз этой зимой, там на кладбище….
— А хоронили его с музыкой или с попом?
— Ну какая ему музыка, ведь он же не работал. А поп даром не станет махать кадилом, так зарыли…
Мальчики промолчали…
— Знаешь что, — снова зашептал Валерочка. — Мите надо купить велосипед, он мечтает о велосипеде…
— Слышал… А на какие шиши?
— Папа на днях прислал мне шестьдесят пять рублей. Я их завтра возьму у «Химии», мы с тобой пойдем в Культмаг и купим Мите велосипед.
— И-д-е-я! И-дее-я! — завопил Фредик не своим голосом и соскочил с кровати.
— Ты что, ошалел? — строго спросили в один голос обе Маши. — Ночь-полночь — орешь? Главное — идея? Ты в санатории, в изоляторе.
Няни зажгли свет в коридоре и не гасили его до утра.
— Это все не к добру, — решительно заявила маленькая Маша.
И как в воду глядела. Наступающий день был полон самых тревожных происшествий.
ГЛАВА СОРОК ПЕРВАЯ
ПОБЕГ
— Денег я тебе не дам, — заявила «Химия» Валерочке.
— Ну, отдайте нам хоть штаны! — просит Фредик, ведь неудобно же… Мы еще вчера поправились.
— Нет и нет! — «Химия» решительно выпроводила дружков из бельевой.
В мрачной меланхолии они вернулись в изолятор.
— Что будем делать? — спросил Фредик.
— Не мытьем, так катаньем, а деньги мы должны достать и купить Мите велосипед, понял? — ответил Валера.
— Понял…
…После обеда «Химия» обнаружила у себя кражу: пропала шкатулка с детскими деньгами. Сестра-хозяйка не могла поверить собственным глазам, перевернула весь склад, осмотрела все ящики и полочки — деньги как в воду канули. Она визжала на весь санаторий:
— Воры! Разбойники!..
Надежда Сергеевна вызвала в кабинет дежурный персонал. Все заволновались, перерыли свои вещи, кто-то предложил сделать обыск. Няни, сестры, воспитатели, оскорбленные подозрениями, перессорились.
Обе Маши, утомленные беспокойным ночным дежурством и расстроенные еще этой пропажей, собрались наконец домой. «Опять беда!» Их фуфаек и обуви не оказалось на месте. Няни принялись искать свои вещи, им помогали дежурные. Ничего не нашли.
Маши горевали: