Заколдованные сокровища
Шрифт:
— Владас, вот где дорога! — сказал вдруг Пятрас, который и теперь шел первым. Нащупывая палкой дно, он заметил, что дорога сворачивала куда-то вправо. — Идем туда!
— Идем! — согласился Владас.
Через некоторое время дорога опять потерялась. Но теперь, уже привыкнув к коварству таинственной дороги, мальчики чувствовали себя увереннее, быстрее отыскивали верный путь и все дальше и дальше брели в глубь болота. Наконец, порядком измучившись, они благополучно добрались до Пилякальниса. Их неожиданное появление было встречено невообразимым шумом и гамом. В летнее время люди никогда не заглядывали на остров, и здесь было настоящее царство птиц. Никем не пуганные, тут вили гнезда аисты, журавли, дикие гуси, утки и другие водяные птицы. Сейчас все они страшно
Немного отдышавшись, мальчики, не обращая внимания на птичий переполох, принялись искать таинственную пещеру. Они облазили весь Пилякальнис по нескольку раз, но дыры будто и не бывало. А проникнуть в провалившийся замок можно было только через нее.
— Пятрас, давай попробуем откопать замок, — предложил Владас: —ведь Ила рассказывал, что замок провалился неглубоко и кто-то даже докопался до его крыши.
— Ну что ж, попробуем! — согласился Пятрас.
Они выбрали на вершине холма место и с большим усердием стали копать. Срезали дерн, и лопаты их все глубже погружались в мягкую черную землю. Копать было легко, только время от времени лопаты вдруг натыкались на камни, черепки старых глиняных горшков или почти истлевшие кости.
Поначалу ребята не обращали внимания на эти находки. Они вырыли довольно глубокую яму, а дальше пошла красная глина. Копать ее было трудно, и ребята быстро устали.
— Знаешь, Пятрас, здесь мы не найдем никакого замка. Ведь уже сколько времени копаем чистую глину. Замок где-то в другом месте, — сказал Владас.
Передохнув немного, они начали рыть в другом месте. Но и здесь не было никакого замка, хотя яму они вырыли еще глубже, чем в первый раз. Теперь ребята уже совсем скрылись в ней. Они и не заметили, что груда мягкой земли вот-вот обрушится на них. Земля с одного края начала осыпаться и вдруг рухнула в яму, засыпав мальчиков по грудь. Они даже не могли теперь пошевелиться. Лопата Владаса осталась в земле, а Пятрас еще держал свою, но она до самой ручки была засыпана землей, и он едва смог вытащить ее. С большим трудом выкарабкались они из ямы.
А тут уже и вечер наступил. Все болото заволокло туманом.
— Видишь, Ила правду говорил: замок заколдованный, и нам не добраться до него, — с грустью сказал Владас.
Закидывая яму землей, Пятрас нашел какой-то черепок.
— Посмотри, какой занятный черепок, весь какой-то росписью разукрашен!
— Да, ничего...
— Давай еще поищем.
— А зачем они нам?
— Я отцу покажу, он, наверно, знает, для чего эта вещь нужна была, когда ее делали.
— Черепок покажи, но не говори, где мы нашли его.
— Почему?
— Чтоб не нашли здесь клад. Твой отец — ученый человек. Ему, наверно, ничего не стоит снять заклятье. Лучше мы сами еще раз придем сюда.
— Ладно, я ничего не скажу про клад.
Мальчики набрали полные карманы черепков с росписью и пошли назад. Теперь они шли быстрее, так как знали уже все ее повороты. Наконец они добрались до дому.
КАМЕНЬ ВАЛЮЛИСА
В воскресный вечер ребята, как всегда, собрались у Илы. Они услышали на этот раз историю о камне Валю-лиса:
— В роще Алка у озера Каралишкяй лежит большой камень Валюлиса. Старые люди рассказывают, что под камнем Валюлиса была дыра. А из той дыры вылезал бесенок и, обратившись в сапожника, садился на камень и шил башмаки. Несчастливый был тот бесенок: только усядется на камень и начнет приколачивать подметки, как небо покроется тучами, дождь польет как из ведра. И сам Перкунас7 тут как тут — шлет на землю гром и молнии. Рассердится озорной бесенок, покажет Перкунасу зад. Перкунас, бывало, сам не свой
Часто метал Перкунас стрелы в бесенка, но попадал в камень. Большой кусок от камня отколол и много своих стрел около него на семь сажен в землю вогнал. Только через семь лет эти стрелы показываются на поверхности. Еще и теперь у камня Валюлиса люди частенько находят Перкунасовы стрелы. Такие занятные эти стрелы, совсем как топорики, только из камня сделаны. Их собирали люди, чтобы коров лечить — потрут припухшее вымя, и коровам легче становится.
Так вот, сидит бесенок на камне, скрюченный, горбатый, и шьет башмаки. Всем, кто ни проходит мимо, предлагает купить их, нахваливает, говорит, что износу им нет. Пошла однажды в ту рощу за грибами Мариона, Адомайтисова дочка. Бесенок и ей предложил башмаки. Такие красивые, желтые, глаз не отведешь! А бесенок знай нахваливает их: уж больно в них, мол, танцевать хорошо — три года танцевать будешь. «А сколько же ты за них хочешь?» — спрашивает девушка. А бесенок и говорит: «Да ты так бери, потом заплатишь». Не устояла девушка, взяла башмаки. Танцует она в тех башмаках один год — они как новые. Танцует второй, вот уже третий кончается, а башмаки будто еще крепче стали. Наступил последний вечер масленицы, веселятся парни и девушки, а Адомайтисова дочка пляшет, прямо беснуется, ногами топает, ни минуты не передохнет, хочет, чтобы башмаки поскорее развалились — тогда сапожнику за них не платить. А в полночь, когда прозвонили в костеле начало поста, парни и девушки разошлись по домам. Пошла домой и Адомайтисова дочка. Только смотрит — идет-то она не домой, а прямо к камню Валюлиса; сами башмаки несут ее туда. Хочет снять их, но не может. По* няла девушка, что башмаки бесовские, что пришло время расплачиваться за них... Ничего не поделаешь, идет девушка к Валюлису, а на камне уже бесенок ее дожидается. «Ну что, девушка, крепкие ли мои башмаки, хорошо ли повеселилась в них? Теперь плати мне». — «Что же ты хочешь за них?» — «Недорого прошу — душой своей заплатишь», — отвечает «сапожник».
Ждут родители свою дочку всю ночь—не идет она. Утро наступило, а дочки все нет. Сильно рассердились тогда мать с отцом. А в это время соседские дети прибежали, насмерть перепуганные, и кричат: «Дядя, дядя, Мариона у камня Валюлиса на суку повесилась, а башмаки ее на камне лежат».
Побежали туда мать с отцом, соседи, смотрят — и правда, дочку ветер раскачивает на суку, а ее совсем новые башмаки на камне лежат. Поняли тогда люди, что это не сапожник, а сам бес на камне сидел. Похоронили девушку, а к башмакам никто даже не притронулся, хотя и были они как новые. Не хотели люди за них своей душой расплачиваться. И долго еще лежали башмаки на том камне. Но чтобы они никого не ввели в соблазн, догадались люди высечь на камне крест. С тех пор исчезли бесовские башмаки, и бесенок больше не показывался.
— Вот так Мариона! За три года не сносила башмаков. А мне три пары на один год не хватает. Отец даже побранит иной раз, что на мне так и горит все. Я и заколдованные башмаки в один миг истрепал бы, — сказал Пятрас. Он-то никогда не ходил босиком!
— Вот если бы мне те башмаки! — сказал Владас, взглянув на свои босые, грязные, потрескавшиеся ноги.— Мне хватило бы их, наверно, на целых тридцать лет. Сапоги отца уже никуда не годятся, прошлой зимой доносил их. А крепкие были! Отец говорил, что их еще дед купил себе, а надевал только по праздникам.
— Не мечтайте о заколдованных башмаках, дети, — серьезно сказал Ила. — Пусть и красивые они и крепкие, а в соблазн вводят... Вот что рассказывают еще старые люди: под камнем Валюлиса будто большие деньги зарыты, и бесенку было наказано стеречь их. Об этом и подкова говорит — она на камне высечена. Люди рассказывают, что клад тот достать нетрудно. Нужно только выкопать из-под камня маленький камешек и три дня, не вымолвив ни слова, продержать его во рту. На третью ночь, когда еще петухи не пропоют, подойти к камню Валюлиса, вытащить изо рта камешек, трижды постучать им о камень и сказать: «Валюлис, Валюлис,