Заколдованный участок
Шрифт:
– Вы чувствуете, как движется ваша кровь. По рукам, по ногам. Она поднимает вас, поднимает, поднимает!
И тут в дверь и в окна начали колотить множеством кулаков. Уже зазвенели разбитые стекла. Всем стало плохо и жутко.
Андрей Ильич закричал в отчаянии:
– Лева, брат, очнись, ты слышишь, что происходит? Или ладно, спи пока, но постарайся вспомнить, где деньги!
И тут Лев Ильич вздрогнул. А вздрогнув, вскочил. Открыл глаза, обвел ими присутствующих. Остановился взглядом на Вадике и произнес каким-то полуживым автоматическим голосом:
– Насчет стипендии –
– Это он о чем? Ты о чем, Лева? – недоумевал Андрей Ильич.
Вадик смущенно пробормотал:
– Заговаривается еще.
Взгляд Льва Ильича всё более прояснялся. На этот раз он зафиксировался на Нестерове. И стал окончательно ясным.
– Это ты виноват! – заявил он. – Начал свое: вспомнить, вспомнить, а я сижу и вспоминаю, взял я сейф или нет! – Он пояснил собравшимся. – Я в контору за ним заезжал. Взял, шел к машине, увидел дверь незакрытую в хранилище, закрыл, в машину сел и вроде сейф взял. А на сеансе вдруг мне стало мерещиться, что я его на полу поставил и забыл! Сижу и вспоминаю: оставил, не оставил? И этот еще: вспомнить!.. И так жутко стало, что сознание потерял!
– Лева... – тихо сказал Андрей Ильич. – А сейфа-то в машине у тебя действительно нет...
Показалось, что на этот раз все впали в оцепенение.
Через минуту дверь распахнулась. Народ, не ожидавший этого, расступился. Из двери выбежали братья Шаровы, за ними остальные. Побежали к джипу Льва Ильича.
– Смыться хотят! – догадался Дуганов. – Не позволим!
Джип помчался по улице, люди помчались за ним.
Машина приехала к винзаводу. Лев Ильич выскочил и увидел: в проеме двери, ведущей в цех, на полу действительно стоит сейф. Он медленно подошел к нему. Потрогал. Достал ключ. Открыл. И вытер рукой лоб: всё было цело. Сутки и еще ночь простоял здесь ящик с деньгами – и ничего. Это, конечно, только в Анисовке может быть. Не потому что, врать не будем, такой уж бескорыстный народ, а – невнимательный.
В это время этот самый народ настиг беглецов.
– Не скроетесь, олигархи! – кричал Дуганов. – Только без насилия! Законным путем!
Тут Лев Ильич встал во весь рост и сказал внушительно, почти величественно, с улыбкой обретенного счастья:
– Что шумим? В очередь, пожалуйста, начинаем выдачу зарплаты! Юлюкин, где ты?
– Здесь, конечно!
– Приступай к своим обязанностям!
...Клавдия-Анжела, сидя в машине, проезжала мимо, увидела очередь, не удивляясь – ей теперь было все равно. Заметила Нестерова, махнула ему слабой рукой. Это углядел Володька. Подошел к Нестерову и сказал:
– Вам ваши штучки даром не пройдут! Не все тут психи.
– Я это понял, – усмехнулся Нестеров.
Лев Ильич увидел эту усмешку, она ему не понравилась. Лев Ильич строго напомнил:
– Учтите, сеанс за вами!
– Пока не проведу, не уеду. А не боитесь?
– Вы тут ни при чем, это мое самовнушение. Я мужик крепкий, чтобы вы знали. А неприятность с каждым случиться может.
– Столбун, – сказал Андрей Ильич.
– А?
– Народное название этой болезни. Ох... Его же называть нельзя!
Андрей Ильич побледнел и застыл.
Андрей
А вот ко Льву Ильичу с этого раза все присматривались. Чуть человек задумается или замешкается, тут же кто-то сразу:
– Вы себя хорошо чувствуете?
Льва Ильича это раздражало, он обижался, он старался быть всё время подвижным и деятельным, что, конечно, пошло на пользу окружающим.
Но не только он, все испытали в те дни что-то вроде столбуна.
Скажем больше, сам Нестеров отчасти был в этом состоянии. Например, он точно помнит, как шел по улице – кажется, когда собирался выпить кофе в магазине – и увидел двух девушек, в том числе сестру Володьки. Они сидели на лавке у забора. Нестеров, помешкав, свернул к ним. Сказал ласково:
– Здравствуйте, красавицы!
– Здрасьте! – первой откликнулась Наташа Кублакова. – Что, не хотите от нас уезжать? Или вас загипнотизировали тут? Вы прямо в обморок упали!
– Это я нарочно. Для эффекта. А у вас, – обратился он к Нине, – взгляд действительно гипнотический. Может, вы колдунья? В деревнях, я слышал, еще водятся.
– Вообще-то я в городе вожусь. Учусь в университете, – холодно ответила Нина.
– Психологический факультет, ваша коллега, между прочим! – добавила Наташа.
– Мы не совсем коллеги. Настоящие психологи массовыми сеансами не занимаются, – сказала Нина, спокойно глядя в глаза Нестерову, отчего он даже слегка смутился, хотя не раз говорил встречавшимся в его жизни девушкам и женщинам, что его практически невозможно ничем смутить. Нестерову даже показалось, что опять, как при выступлении, у него закружилась голова. Он мысленно приказал себе не пугаться и спросил Нину:
– То есть вы считаете, что я не настоящий психолог?
– Я этого не говорила.
– Но считаете?
– Каждый зарабатывает на жизнь как умеет.
– Да? Извините, не спросил вашего имени.
– Нина, – сказала Нина.
– Наташа, – присоединилась к знакомству Наташа.
– Очень приятно! – воскликнул Нестеров, чувствуя, что сейчас скажет глупость – и всё же сказал: – Знаете, девушки, всю жизнь мечтал, чтобы наконец кто-то научил меня, как жить в этом мире! – И отдельно Нине: – Так что заходите при случае. Мне как раз нужна помощь психолога, хоть я и сам психоаналитик. То есть именно не психоаналитик по-вашему. Зайдете? Правда, я еще не знаю, где буду жить.
Нина пожала плечами.
– Всего доброго! – расшаркался Нестеров.
И пошел дальше.
Давно не чувствовал он себя таким идиотом. И с чего бы? Что он, юных красавиц не видал? Не только видал, но и очень близко. И любили его юные красавицы, и сейчас еще любят. Почему же вдруг так мальчишески повел себя, откуда эта неловкость и фанаберия пубертатного пошиба, научно выражаясь? Не влюбился же он с первого взгляда в эту Нину – уже потому, что никогда с первого взгляда не влюблялся. Да и со второго тоже. С третьего еще может быть, то есть после долгого и продолжительного знакомства. Но к той поре, когда он понимал, что это всё-таки любовь, она уже как раз фактически кончалась...