Закон бутерброда
Шрифт:
Боковым зрением он уловил какое-то движение на экране компьютера. Мейл от Луи. Его напарник, может, и в отпуске, но явно целыми днями шарит по интернету в поисках намечающихся тенденций, которыми надо сию же минуту поделиться с Кристофом. Луи Домейл был полной противоположностью Кристофа и, наверно, именно поэтому приводил его в восхищение. Не успев окончить коммерческое училище, он создал фирму по модерации комментариев. С появлением интерактивных сетей число сообщений, оставленных пользователями на сайтах, стало зашкаливать. Вдруг оказалось, что кто угодно имеет право высказать свое мнение о чем угодно. Наконец-то можно заявить, что ты не согласен, что все дерьмо, что журналисты прикормлены властью, что опрос страшно понравился, что лично ты знаешь кого-то, у кого та же проблема, что ты безработный и что-то не видишь экономического роста, что это все подстава и что прочие комментаторы – мудаки. Это
Проблема состояла в том, что по закону сайты несли ответственность за “внешний контент”, но не могли тратить время на мысли “гордогопатриота92” о прочитанной статье и на его вопросы относительно иудейских корней ее автора (“не удивлюсь, если ваш журналюга – очередной грязный жид”). То есть Луи предлагал взять субподряд на модерацию этих комментариев – страшно неблагодарную работу, на которую он подряжал люмпен-пролетариат из числа студентов, ищущих подработку, которой можно заниматься из дому и в любое время. Поскольку сайты готовы были платить за то, чтобы сбросить с себя бремя комментов, идея позволила Луи сколотить небольшое состояние, которое он вложил в Vox. Для веб-журналистики Луи стал тем же, чем “Капитан Игло” – для рыбной промышленности.
Но Кристоф нуждался в его финансовых познаниях, хоть и считал, что их влияние на содержание сайта могло быть поменьше. Они здорово поцапались, когда Кристоф стал писать на политические темы, которые, по словам Луи, “всем по барабану”, потому что “пользователь хочет расслабухи” и не надо “грузить его никому не понятной депрессивной хренью”. Но Кристоф не сдался. Он поднял Vox ровно затем, чтобы никто не смел лезть в его редакторскую политику. Он считал, что на так называемые серьезные темы вроде политики можно писать под разными углами зрения. Луи несколько дней бесился ввиду этого намерения стряхнуть пыль с журналистики, но в конце концов уступил – с условием, что на первом плане по-прежнему будет более легкая тематика. Луи относился к своей новой роли генерального директора сайта со звериной серьезностью; его энтузиазм сквозил в каждом мейле.
Кристоф кликнул на ссылку и оказался на странице под названием Youporn.com. Там было выложено с десяток видео с недвусмысленными названиями: Two Asian Couples Having Sex at a park, Ultra real female orgasm, Big natural boobs, Paris Hilton (sex video 2004). Он подскочил и взглянул на Люка. Вряд ли Франсуаза Дольто – или закон – одобрили бы просмотр порносайта, когда сын лежит под боком. Он встал, обошел диван-кровать, взял Люка на руки и перенес в его комнату. Вернувшись в гостиную, он стал смотреть внимательнее. В интернете, на семьдесят процентов посвященном сексу, новый порносайт вдохновлял не больше новой марки стирального порошка. Ролик Пэрис Хилтон болтался в сети уже два года. Индустрия Х первой массово вложилась в сеть, развивая новые, более легкие для скачивания форматы видео. Но, присмотревшись к Youporn, он понял, почему так возбудился Луи. Ролики были непрофессиональные. Любительские видео скверного качества, записанные на компьютерную веб-камеру и выложенные в сеть анонимно. Это было… ага, на самом деле что-то вроде YouTube для секса. Внимание Кристофа сразу обострилось.
Не надо ждать целый час, чтобы скачать порноролик. Кликаешь на Play – и хоп, смотришь, как незнакомка делает фелляцию незнакомцу. А главное, девушки не похожи на актрис, более или менее удачно симулирующих экстаз в ожидании, когда кончится рабочий день. Перед его глазами были самые заурядные люди, снимавшие себя во время занятий любовью.
Он повалился на кровать. Это точно самая доходная идея, какая попадалась ему в сети с начала года. YouTube существует всего полтора года и уже превратился в эталон. Кристоф еще что-то помнил со времен факультета журналистики и задумался о правах на изображение. Если пара развлечения ради снимала себя в разгар своих забав, то один из партнеров мог выложить видео, не предупредив другого. Кто все эти девушки? Среди десятка видео на сайте одно называлось French Hot babe, длительность 4 минуты 12 секунд, 91
Вымыв руки, он послал мейл Луи.
Луи ответил в ту же минуту, и Кристоф подумал, что тот небось тоже натирает болт перед монитором.
Проснувшись субботним утром, Марианна несколько секунд пыталась оценить ситуацию. Судя по всему, она надралась и теперь валяется голая в постели какого-то мужика; как его зовут, она, кажется, так и не спросила, – впрочем, это несущественная подробность, поскольку она, по методу Марго, именовала такого рода встречи “Боб”. Означенный Боб стоял рядом и ставил телефон на зарядку. Увидев, что она открыла глаза, улыбнулся: “Прости, не хотел тебя будить”.
Она села; вертикальное положение имело следствием осознание острой необходимости проблеваться. Зажав рот обеими руками, она жалобно пробормотала “тошнит”. Он махнул рукой в конец коридора, добавил “ты и сама помнишь, надеюсь”, – и подмигнул.
Она подхватила шмотки, сваленные в изножье кровати, метнулась туда и распростерлась перед унитазом. Ее вырвало. Почему он подмигнул? И что за ужасы разыгрывались в ночном сортире? Черт его знает; ее куда больше волновал другой вопрос: кому это сейчас придет в голову подмигивать? По ее представлениям, это было запрещено еще в те времена, когда Мишелю Лебу запретили передразнивать африканцев.
Она услышала телефонный звонок, потом голос Боба: “А, мам, привет. Нет, совершенно. Как раз собирался. Да, отчет о практике сдавать в понедельник, но сейчас ведь только утро субботы. Хочешь ошибки исправить?” Какой мрак… Беседует с матерью, пока незнакомая проспиртованная шлюха разукрашивает его туалет. Да кто ж он такой, этот ушлепок? Судя по всему, ей снится кошмарный сон. Надо домой, причем срочно. Она натянула джинсы и футболку. Трусы и лифчик, наверно, где-то в комнате Боба, но у нее не было сил возвращаться туда и разыгрывать сцену “в общем, пока, до скорого или нескорого, так, давай я запишу твой телефон, и так, скажи, как тебя зовут, потому что, стыдно сказать, твое имя я забыл”. Она высунула голову из приоткрытой двери ванной. Боб сидел на стуле, спиной к ней, все еще на телефоне: “…им скорее понравилось, как я работал”.
Она поползла к входной двери, но на ее крестном пути по коридору открылась еще одна дверь, и, как она поняла, сосед Боба (еще один мужик в трусах – утро – та же квартира), то есть Боб-2, воззрился на нее странно. Она нахмурилась, дернула головой и продолжала путешествие. Выбравшись наконец на площадку, она хотела было сбежать по лестнице, но тут оказалось, что лестница винтовая. Бесконечная спираль перил, вращавшаяся перед глазами, пока она спускалась, весьма неудачно дополняла тошноту.
Как же ей плохо… Все, больше она ни капли в рот не возьмет. И никаких тусовок. И трахаться не будет. Вообще больше не вылезет из пижамы и своего компьютера.
Небо на улице было таким ослепительно-белым, что у нее разболелась голова. Пришлось прислониться к стене и приставить руку козырьком к глазам, чтобы сориентироваться. Она осоловело озиралась. Париж, это точно. Судя по табличке на доме, XV округ. То есть на самом деле не то чтобы совсем Париж. Она пойдет вон туда, к проспекту, там наверняка где-то есть метро. Ей хотелось, чтобы кто-нибудь о ней позаботился, прямо сейчас. Взял на ручки и отвез домой.
Но она вспомнила, что звонить ей некому.